— Фамилии его я не помню, но он учился в одно время с нами и дал обет в Риме.
Жан-Мишель задумался.
— Немец, светлые короткие волосы, шутник такой?
— Да, родом из Гамбурга. Три года назад я снова встретил его — в миссии в Боливии. По-прежнему отпускает легкомысленные шуточки.
— Кое-что в этом мире никогда не меняется.
— Это точно; впрочем, я слышал, несколько недель назад его убили какие-то преступники.
— Какая жалость, — заметил Жан-Мишель.
— Он помогал беднякам, а не погряз в бумагах. Хотя жизнь его была короткой, за этот короткий срок он сделал больше для Бога и людей, чем я за всю свою жизнь. Несмотря на то что он мертв, я даже немного завидую его полноценной жизни.
Не успел Пикке ответить, как у отца Леонардо зазвонил мобильный телефон.
— Простите, — сказал он.
Это оказался отец Филиппо из францисканского монастыря в Иерусалиме.
— Все сделано так, как вы хотели. Еще сегодня я пошлю документы по адресу, который вы мне дали, — сообщил монах. — Яссау перестал сомневаться, после того как министр недвусмысленно дал ему понять, какие последствия может иметь для него бюрократическая волокита.
Отец Леонардо улыбнулся.
— Вы меня порадовали. Благодарю за хлопоты. В следующий раз, когда я приеду в Иерусалим, я навещу вас лично. Думаю, ждать нам осталось недолго.
Разговор был окончен. Отец Леонардо еще раз высказал свою благодарность и закрыл мобильный телефон. По его лицу промелькнула довольная улыбка.
Хижина в Роствальде, недалеко от Бишофсвизена…
Буковски опустил боковое стекло патрульной машины и стал напряженно вслушиваться в ночь. Он насчитал как минимум десяток выстрелов. Грохот дробовика смешивался с треском винтовки, время от времени сквозь них пробивались сухие щелчки пистолетов — а затем неожиданно воцарилась тишина.
Что же произошло в этом тихом районе, где туристы гуляют, восхищаясь видом на горы? Не началась ли здесь война банд из-за древних свитков?
Буковски еще раз проверил пистолет.
Когда они проехали около километра, дорогу им перегородил темный «мерседес» с мюнхенскими номерами.
— Твою мать! — выругался патрульный.
— Тут не проехать, придется бежать!
Они вышли из патрульной машины. Полицейский в форме передал короткую радиограмму в участок.
— Второй патруль только что проехал Бишофсвизен, через десять минут будет здесь, — сообщил он Буковски, который исследовал «мерседес», подсвечивая себе фонариком. Машина была заперта. Очевидно, ее специально поставили поперек дороги, чтобы задержать возможных беглецов.
Тяжело ступая по мягкой земле, они пошли дальше. Буковски задыхался: сказывалась привычка много курить. Тем не менее он продолжал двигаться вперед. Патрульному же, мужчине лет сорока, небольшой подъем, напротив, не стоил никакого труда. Через некоторое время от дороги пошла тропа направо. Патрульный первым заметил блеск металла.
— Там еще одна машина! — прошептал он Буковски.
Снова Буковски достал фонарик, бывший, впрочем, немного больше брелка для ключей. Тем не менее Буковски радовался, что взял его с собой.
Он подошел к серебристому «форду». На нем также были номера баварской столицы. И он тоже был пуст и заперт.
— Туда! — закричал полицейский.
Буковски обернулся и увидел языки пламени, светящиеся за деревьями.
— Быстрее! — крикнул он своему провожатому. Чем ближе они подходили, тем меньше сомнений у них оставалось. Хижина в Роствальде горела, и огонь уже плясал над крышей.
По тропе они подошли к хижине. Здесь они снова наткнулись на машину — темный «рено» с местными номерами.
— Это машина Ганса, если не ошибаюсь, — прошептал полицейский.
— Осторожно, — напомнил ему Буковски, — не забывайте, эти люди опасны. Они уже убили несколько человек.
Буковски достал оружие. Патрульный последовал его примеру. Буковски сошел с тропы и стал продираться сквозь подлесок. Зарево пожара давало более или менее достаточно света. Он медленно подкрадывался к хижине.
Внезапно он заметил лежащих на земле людей и осторожно подобрался поближе. Патрульный не отставал.
— Выждем! — прошептал Буковски своему провожатому. Треск огня заглушил его слова. Постепенно его пульс снова пришел в норму.
Наконец он увидел, как из горящей хижины выходит мужчина. Он тащил за собой какого-то человека. Мужчина, кажется, из последних сил двигался к лежащим на земле людям. Буковски рассмотрел светлые волосы женщины, которую незнакомец тащил за собой. Наконец тот упал на землю. Затем снова ненадолго поднялся, после чего его вырвало. Буковски буквально вылетел из подлеска, сжимая в руках пистолет, направленный на незнакомца.
— Стоять, полиция! — крикнул патрульный.
— Стоять на месте и не двигаться! — добавил Буковски, хотя мужчина уже лежал на земле — от неожиданности ему ничего другого не пришло в голову.
Мужчина коротко взглянул вверх. Его сотряс приступ кашля.
— Это Штайнмайер?
Патрульный ответил отрицательно.
— Не вставать! — приказал Буковски.
Пока патрульный прикрывал ему спину, Буковски медленно подошел к упавшему. Остальные лежали тихо и не двигались.
— Кто вы? Назовите свое имя! — громким и привыкшим командовать голосом потребовал Буковски.
— Меня… меня зовут… я… Том… Томас Штайн, — ответил тот, но его снова прервал приступ кашля.
— Вы задержаны! — заявил Буковски.
Патрульный подошел ближе. Буковски направил оружие на Тома.
— Наденьте на него наручники! — приказал он патрульному.
Через несколько секунд наручники сомкнулись на запястьях Тома. Буковски наклонился к женщине. Он заметил, что она тяжело ранена, но в сознании.
— Мы из полиции, — сказал Буковски. — Все будет хорошо.
— Он… он меня… он меня… он спас мне жизнь, — простонала женщина.
— Я видел, — ответил Буковски.
Патрульный тем временем наклонился к старику и стал щупать его пульс.
— Это старик-профессор. Он мертв, — заявил он. — Судя по всему, его застрелили.
Наконец Буковски повернулся к Мошаву, который лежал на земле как будто без сознания.
— Он еще жив.
Буковски осторожно похлопал Мошава по щеке. Наконец тот открыл глаза.
— Что, что случилось? Где Том?
Буковски многозначительно продемонстрировал Мошаву свое табельное оружие.
— Мы из полиции. Без глупостей. Думаю, вас ранили в голову. Просто лежите и не двигайтесь, тогда с вами ничего не произойдет.
