— Я согласен.
— Отлично!
— Это будет правильный поступок, не так ли?
— Разумеется.
Он уныло опустил плечи.
— Тогда почему я чувствую себя иудой?
Решив, что это вопрос риторический, я молча посмотрела на собеседника. В конце концов ему надоел мой жалостливый взгляд, и он удалился в ту же сторону, что и Джеральд Хауорт. Я вздохнула. Чтобы Гил Маддик обеспечил нам решающее доказательство вины? О нет, на это не стоит даже надеяться!
После суда я вернулась в полицейский участок, чтобы доложить о ходе процесса. Суперинтендант Годли заметил меня сразу, как только я вошла. Он выглянул из своего кабинета.
— Мэйв, иди сюда! Тебе будет интересно это послушать.
Я увидела в комнате маленькое собрание — инспектор Джадд, Колин Вейл, Питер Белкотт. Все казались радостно-оживленными. Странно: подобная веселость не в характере Джадда и Вейла. Я обернулась к боссу.
— Что происходит?
— Колин нашел машину. — Три слова, которые меняли всю версию обвинения.
— Как тебе удалось?
— Я связался со всеми свалками в прилегающих к Лондону графствах и нашел ту, которой воспользовалась Луиза Норт. Это небольшая свалка в Кенте, рядом с Ашфордом.
— Но несколько недель назад она сказала, что пустила машину на слом.
— По правилам автомобиль должны были утилизировать за пару дней, но он был в таком хорошем состоянии, что хозяин свалки отдал его своему сыну.
Дальше взял слово Белкотт:
— Я приехал и забрал машину. На ней еще никто не ездил. Пареньку всего шестнадцать — он только собирался учиться вождению после дня рождения, то есть через несколько недель. «Пежо» стоял во дворе рядом с конторой. Кев Кокс осмотрел авто и обнаружил кровь.
— Где?
— В багажнике. Он побрызгал его изнутри люминолом, и в ультрафиолетовом свете проявились пятна. Крови довольно много, хотя невооруженным глазом не видно. Она впиталась в подстилку в багажнике. Похоже, Луиза пыталась убрать следы, но не слишком усердствовала, полагая, что машину пустят под пресс раньше, чем мы ее найдем, если вообще когда-нибудь найдем.
— Отлично, Колин! — похвалила я.
Поздравлять Белкотта мне не хотелось, ведь фактически он ничего не сделал — просто съездил и забрал автомобиль. Зато теперь без зазрения совести купался в лучах славы. Что ж, ему, как всегда, повезло: он оказался в нужное время в нужном месте.
— Там есть также пара волосков. Кев сказал, мы можем сравнить волокна ковра в багажнике с теми, что были обнаружены на платье Ребекки. Цвет, кажется, совпадает.
Я обернулась к Джадду и Годли.
— Эти улики уже нельзя опровергнуть, не так ли? И никакого разрыва в цепочке доказательств — Ребекка умерла за несколько дней до того, как машина сменила хозяев.
— Все верно. Она у нас на крючке. — Лицо Годли победно сияло.
— Вы уже сообщили об этом Венеции? — не удержалась я от вопроса.
— Как раз собираюсь это сделать. — Он взял телефонную трубку. — Думаю, теперь она научится мне доверять.
Джадд покачал головой.
— Ты не мог знать заранее, что мы найдем машину. Это была неожиданная удача.
— Удача плюс хорошая полицейская работа. Если есть что-то из этих двух компонентов, другое уже не нужно. — Он кивнул остальным. — Молодцы, ребята! Подождем подтверждения из криминалистической лаборатории и тогда уже распространим эту новость. Но я не буду возражать, если бригада узнает ее первой. За это определенно стоит выпить!
Я отошла к своему столу и села, уставившись в пространство. В голове был полный туман. С одной стороны, я радовалась грандиозному успеху, с другой — немного тревожилась. Вряд ли теперь Луизе удастся выкрутиться. Даже самый тупой присяжный заседатель не сможет проигнорировать такие веские улики. Но я все равно не верила, что все пройдет гладко.
Вдруг стукнула дверь, и в диспетчерскую вошел Роб. Увидев меня, он улыбнулся… и я опять напрочь забыла про Луизу Норт.
ЛУИЗА
Вопреки доводам разума, я согласилась встретиться с Гилом. Виной тому тюремная скука, желание хоть чем-то разнообразить отупляющую рутину и потребность увидеться с любым представителем внешнего мира помимо юристов и адвокатов. Кроме того, мне просто было любопытно узнать, чего он хочет. Когда сказали, что он пришел, я вышла из камеры и, неторопливо пройдя узкими коридорами, попала в комнату для свиданий. Мягкие подошвы кроссовок позволили мне сделать это бесшумно.
Гил сидел неподвижно, задумчивый и неуместно красивый на фоне бетонных стен, выкрашенных в бледно-розовый цвет. Сначала я увидела его профиль, и по мне пробежала легкая дрожь удовольствия — именно так я всегда реагировала на красоту и природное совершенство. Потом он повернул голову, увидел меня и дернулся, неловко привстав со стула.
— Сиди, — велела я, остановившись на пороге и не обращая внимания на стул с другой стороны стола, напротив Гила.
— Лу, Боже мой!
Он уставился на меня, подмечая изменения в моей внешности, о которых мне не хотелось думать. Бледность, худоба, тени под глазами из-за бессонницы. У Маддика были те же признаки нервного переутомления, даже больше — на щеке дергалась мышца, и мне показалось, что он с трудом сохраняет спокойствие.
— Давно не виделись.
— Почти два месяца. — Он подался ко мне через стол. — Я не знал, захочешь ли ты меня видеть.
— Если заметил, я здесь, — холодно ответила я.
— Мне было трудно решиться прийти к тебе, — с вызовом произнес он и внимательно посмотрел на меня, пытаясь отследить мою реакцию.
— Понятно. Ты думаешь, я это сделала, — небрежно бросила я.
Он выглядел жалким и подавленным.
— Если честно, я не знаю, что думать. Может, расскажешь, что на самом деле произошло?
Меня вдруг начал разбирать смех.
— Рассказать тебе? А зачем?
— По-моему, я имею право знать.
Услышав это, я рассмеялась — этот хриплый резкий хохот не понравился даже мне самой.
Он протянул руку.
— Хватит, Луиза! Не надо меня мучить. Мне невыносимо видеть тебя здесь, в таком виде. Мне было невыносимо видеть тебя в суде. Все это так ужасно!
— Зачем же ты пришел?
— Хотел с тобой встретиться. Убедиться, что все это наяву. Мне кажется, я сплю и вижу кошмарный сон.
— Бедный Гил, как же ты страдаешь! — Каждое мое слово было пропитано ледяным сарказмом.
— Конечно, тебе тяжелее, чем мне, — быстро проговорил он. — Черт, я просто не понимаю, что происходит! Нет, я не верю в твою виновность, но… не знаю, что и думать. Я ломал голову — могла ли ты это сделать… Если да, значит, ты пыталась свалить на меня убийство Ребекки… Но это же так жестоко, черт побери!
