— Наверняка он имеет в виду маленькие луны, нарисованные на астролябии, — подсказал Залевски.
— Разумеется, да что толку? Думаю, «города Франции и других стран» и есть шесть зашифрованных городов… Вот только не знаю, при чем они здесь? Меня смущают луны на астролябии. Виллар говорит: «…Тогда на нем не было никакой надписи». Как-то трудно представить астролябию без надписей. Может, он сам и пририсовал луны? И почему он говорит «тогда»? Значит ли это, что потом на астролябии выгравировали надписи?
— Откуда же нам знать?
— Для этого нужно найти астролябию. Но в Реймсе меня заверили, что ни в одном тамошнем музее нет астролябии, якобы привезенной Гербертом Аврилакским, о которой говорит Виллар.
— Надо расширить поиск, Ари. То, что в тринадцатом веке астролябия хранилась в Реймсе, вовсе не значит, что она там и по сей день.
— Признаться, я даже не представляю, как ее искать…
— А в Институт арабского мира ты обращался? По-моему, у них в музее много астролябий. Во всяком случае, хранитель ИАМ наверняка разбирается в подобных вещах. Я как-то была там на выставке, посвященной науке в мусульманском мире, и уверена, что видела астролябии.
Ари сжал в ладонях ее руки.
— Ирис, ты просто умница, — сказал он с улыбкой.
— Сегодня ты уже второй раз говоришь об этом, берегись, я ведь могу и поверить.
— ИАМ работает в воскресенье?
— Да, как большая часть музеев, — ответил Кшиштоф.
— Пойдем туда?
— Как скажешь, но имей в виду, я никуда не пойду с типом, от которого так воняет, к тому же ты четыре дня не брился.
— О'кей… о'кей… Пойду приведу себя в порядок.
В один миг он исчез в ванной.
Ирис подхватила кота Моррисона, вившегося у ее ног, и с довольной улыбкой погладила его.
91
Во второй половине дня они оказались у Института арабского мира. Внушительное серебристое здание возвышалось на берегу Сены, словно свалившийся с неба огромный кубик. В ледяном холоде этой нескончаемой зимы они прошли через просторную заснеженную площадь и открыли дверь из дымчатого стекла.
Чтобы попасть внутрь, надо было пройти через металлоискатель. Ари, как и Ирис с Кшиштофом, был вооружен. Он подошел к охраннику и показал ему свое полицейское удостоверение.
— Здравствуйте, месье.
— Здравствуйте, — вежливо ответил охранник. — Чем могу помочь?
— Мы все трое вооружены, но нам необходимо войти в институт.
— С какой целью?
— Обычное расследование.
— В таком случае, я попрошу вас оставить оружие здесь, вы сможете забрать его перед уходом.
Ари положил «манурин» в стенной шкаф. Ирис и Кшиштоф сделали то же самое.
— Кого вы желаете видеть? — спросил охранник, когда они прошли через металлоискатель.
— Наше расследование связано с астролябией, и мы бы хотели поговорить с директором музея.
— Вряд ли вы застанете его в воскресенье, — возразил тот.
— А вы не могли бы проверить?
— Ну конечно, я сейчас вернусь.
Охранник сделал несколько звонков и снова подошел к ним:
— Директора нет, но хранитель фондов готов вас принять.
— Отлично.
— Следуйте за мной.
В стеклянном лифте они поднялись-наверх, затем по коридору дошли до небольшого кабинета. Их любезно встретил мужчина лет сорока.
— Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо.
Они расположились в тесной комнате, заваленной книгами и папками.
— Чем могу помочь?
— Мы проводим расследование, и нам хотелось бы узнать, где находится одна астролябия.
— Понятно. О какой астролябии идет речь?
— О той, которую привез в Реймс Герберт Аврилакский.
Хранитель в недоумении поднял брови:
— Вы изрядно меня удивили. Я хорошо знаком с историей астролябий, но никто точно не знает, какую из них привез Герберт Аврилакский. Выдвигалось множество предположений, но никому пока не удалось доказать, что такая-то астролябия и есть та самая, о которой упоминал Папа и которую он, вероятно, привез в Реймс из Испании незадолго до тысячного года. Как же вы хотите узнать, где находится астролябия, если о ней ничего не известно?
Показать хранителю квадраты они, разумеется, не могли, но в бумажнике Ари все еще лежала ксерокопия, присланная Полем. Он протянул ее сотруднику ИАМ.
Заинтригованный, тот поправил очки и внимательно рассмотрел листок.
— Как… Как удивительно! Что это за документ? — спросил он взволнованно.
— Рукопись тринадцатого века, — сдержанно ответил Ари.
— Послушайте… Эта астролябия точь-в-точь такая же, как знаменитый экспонат, который называют «каролингской астролябией» и считают первой астролябией христианского Запада. Надписи на ней сделаны не арабскими, а латинскими буквами. Она точно такая же, только на вашем рисунке она без надписей. А еще эти луны… такого я никогда не видел. Признаюсь, я озадачен.
— А фотографии у вас не найдется?
Мужчина вытаращил глаза:
— У меня есть кое-что получше.
— Как это?
— Эта астролябия — один из экспонатов нашего музея, месье. Она выставлена в зале этажом ниже, как раз у вас под ногами.
92
— Каролингская астролябия, вероятно, создана около девятьсот восьмидесятого года где-то в Каталонии: слова, выгравированные большими римскими буквами, по написанию близки к некоторым каталонским рукописям десятого века. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году мы получили ее по завещанию коллекционера, который, в свою очередь, приобрел ее в шестьдесят первом у одного парижского антиквара. А тот купил ее у испанского коллекционера на юге Франции. Проследить ее историю дальше нам не удалось, так что мы не знаем, действительно ли это та самая, которую привез в Реймс Герберт Аврилакский, хотя некоторые историки и выдвигали такое предположение. Учитывая некоторые любопытные особенности этой астролябии — шкалы на пауке неверны, к тому же здесь нет ни единого названия звезды, что делает ее совершенно не пригодной к использованию, — весьма вероятно, что изготовили ее в мусульманской Испании, но надписи были выполнены позже, после того как ее привезли на христианский Запад.
Проходя по музею ИАМ, Ари, Ирис и Кшиштоф внимательно слушали хранителя. Они миновали рукописи и древности, выставленные в высоких витринах, затем спустились на нижний этаж, где хранилось множество астролябий.
