и магический удар, голод и лишения, бандитское засилье. Так что испугать чем-то теперь их было трудно. Сначала один мужчина, сгорбившись в три погибели, приоткрыл дверь и вышел на расчищенную улицу, посмотрел на Лока молящими глазами, а затем просто упал на колени перед ним, и стал что-то нечленораздельно лопотать.
К удивлению бандитов, примеру первого последовали и другие горожане, и через пару минут уже с пару десятков людей кланялись Локу, будто тот был каким-то божеством.
– Паря, надо его кончать!, – прокричал кто-то из толпы бандитов, – Он… того… нашу власть…это… отнимает!
Мужики согласно загудели и нестройной толпой ринулись на одного паренька. Но… им было не суждено добраться до Лока. Едва первые бандиты сделали пару шагов, как впереди и позади отряда земля задрожала, чтобы в следующую минуту черные лапы-копья собрали первую жатву. Жвала монотонно работали, разрезая на части мягкие человеческие тела. Вскоре пятерка бандитов поматерее стояла в окружении четырех черных пауков.
Лок внимательно смотрел на это кровавое зрелище, и не мог сдержать восхищения от той хищной мощи, что передалась детям от Люмии.
А горожане во все глаза смотрели на тварей, от которых натерпелись еще совсем недавно, и бессознательно тулились ближе к мэру.
– Не бойтесь, отныне я ими повелеваю, и защищу всех вас от напастей, что будут поджидать нас на пути к светлому будущему, – довольно проговорил Лок.
Как бы в доказательство своим словам, он демонстративно махнул рукой, и пауки пошли в наступление, не обращая внимание на стальное оружие, что не могло причинить серьезного вреда хитиновому покрову. Через пару ударов сердца все было кончено. Примерно середина улицы превратилась в кровавую инсталляцию. Тут и там ничком лежали тела бандитов, кто-то еще подавал признаки жизни, отчаянно двигая конечностями. Но с пробитыми телами шансов выжить у них не было.
Вдруг один из горожан поднял с земли камень, и медленно поплелся к бандитам. С безумными глазами тот подошел к первому кряхтящему, замер на пару секунд, а затем со всей силы опустил примитивное оружие на голову обидчику. Послышался чавкающий звук, а затем еще и еще.
Другие что-то невнятно стали бубнить, что не помешало им резко подняться на ноги, похватать все, что попало под руку, и побежать к другим раненным.
Через пару минут в живых не осталось никого, а горожане… они все были с ног до головы в крови бандитов, что издевались и насиловали их. В толпе были и женщины, чьи волосы напоминали кровавые сосульки, мелькали и перекошенные детские лица, что заглядывались на взрослых, и делали тоже самое.
Лок молча наблюдал за самосудом, что устроили горожане, и с легкой полуулыбкой думал, что теперь ждет этих людей и его самого. Пауков он отпустил по своим делам, пока приказав не охотиться.
– Люди! Я рад, что вы взяли свою жизнь в руки, и сами смогли защитить ее. Месть – это прекрасно!, – прокричал Лок так, чтобы его услышали все, – Но в Морбурге еще хватает людей, которых нужно спасти. Объединим же усилия ради общего блага!
Увидев безумными улыбки на лицах людей, Лок кивнул чему-то своему. План созрел в его голове. Для начала нужно полностью зачистить Морбург от всякой швали с помощью пауков и местных, а затем объединить всех в единый отряд. Ну а потом длинный путь, чтобы обрести новую родину!
– О да-а-а-а-а-а, я уже вижу себя будущего. Какой же прекрасный подарок я смогу сделать Люмии и себе, – про себя ухмыльнулся Лок, – Кто говорил, что нельзя построить карьеру на слепой вере и божественном покровительстве? По-моему, только так и можно быстро возвыситься над смертными тварями.
Ну а Морбург и бандитов, что возомнили себя новые хозяевами города, ждала кровавая баня.
***
– Мэлто, ты слышал этот чудовищный звук?, – с выпяченной нижней губой проговорил дорожный мужчина в роскошных одеждах, расшитых серебром и золотом, – До меня дошли слухи, что это была божественная кара, что обрушилась на Асторию. Это так?
В кабинете сейчас были двое. Явно господин сидел за большим столом, и вальяжно раскинулся на широком кресле, что своей резьбой и инкрустациями походил на трон. Напротив него же был простой наружности мужчина, что на фоне господина казался тростинкой. Он сидел на более простом стуле прямо, будто проглотил рыцарское копье, и не смел смотрел в глаза сюзерену. Чтобы не допустить неловкой паузы, мужчина набрал в легкие воздуха, и выдавил из себя.
– Мой герцог, на земли вольного Мальборо пришли трудные времена. Вы абсолютно правы, по моим данным, богиня Дэя ударила по лечебнице Святой Лебеды, и… город получил сопутствующие повреждения, – на последних словах Мэлто заметно замялся, что не укрылось от глаз правителя.
– Мэлто, я вольный герцог Оринимо Мальборо!, – взвизгнул мужчина, от чего его телеса качнулись, будто волны о набережную Астории, – И ты смеешь МНЕ что-то недоговаривать? Быстро выкладывай все!
Мужчина сжался от крика своего господина, став еще ниже. Стороннему наблюдателя, наверняка, было бы жалко смотреть на советника, что волею судеб был поставлен на высокий пост.
Отец всегда ему говорил, что заслужить такую должность – это огромная честь и ответственность. Но Мэлто… не годился на роль управленца и правой руки герцога. Возможно, дело в самом первом лице, что своим образом жизни развращал и подчиненных. Но сейчас меньше всего Мэлто заботила Астория и гнев Дэи.
Да, такого не случалось уже сотни лет, но… боги есть боги, и к ним смертным лучше не лезть. Асторию же можно будет отстроить. Все просто – поднять налоги для крестьян и пошлины для торговцев, собрать с влиятельных горожан «добровольный» взнос, а потом все преподнести так, что это герцог милостью своей позаботился о восстановлении города.
Все это уже мелькало в голове Мэлто, как и сотни возможностей немного взять их общей суммы себе на расходы. Все же содержать большую семью, учить детей, потакать жене и вести вторую жизнь с тройкой любовниц – это дорого!
– Мой господин… я и не думал что-то скрывать от вас. Если угодно, то до нас доходят слухи, что небольшой город Морбург, что за Пепельным Кряжем, также был разрушен одним из последователей Дэи, – немного склонив голову, продолжал Мэлто, – Также мне рассказывали, что в том районе стали часто замечать пауков со странной символикой, а еще гоблинов и другую тварь.
Герцог сидел в своем троне, а его лицо, казалось, не выражало никаких эмоций.
