захлопнулась.
Кристина саданула по ней кулаком, выругалась, кинулась обратно к сараю — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Макс и Хейке вдвоем вытаскивают из подвала лайку.
— Бросьте эту долбанную собаку! — велела она.
— Нет, — ответил Макс и вцепился в белую шерсть. — Ни за что! Я тогда сам тут останусь!
Кристина махнула рукой — некогда спорить, схватила собаку за шкирку и потащила вверх. Следом — также, за шкирку — вытащила Хейке.
Норт уже выходил из дома, выносил на руках дочь — девчонку примерно тех же лет, что и Макс. Следом топал его сын, за ним — бабка, мать Норта, она тащила коробку с каким-то хламом, последней вышла жена — она несла две расстегнутые сумки, из которых, как змеи, свешивались рукава и штанины. Вещи они явно собрали заранее и были готовы в любой момент вот так схватить их и бежать. А может, подумала Кристина, они еще с войны эти сумки не разбирали.
— Ну и как мы все поместимся? — пробормотала она.
Наверное, Норт тоже об этом подумал. Потому что, пока Кристина бежала к машине — на плечо закинут рюкзак, в одной руке ладошка Хейке, в другой — рука Макса, а он тащил за собой собаку, которой все это казалось веселой игрой, и она скакала, постоянно оказываясь у Кристины под ногами, — он уже захлопнул дверь и нажал на газ.
— Стой! — заорала она, отпустила детей и бросилась за ним. — Стой, гнида, это же я тебя предупредила! Ты же взял кольцо!
Споткнувшись, она упала, ободрала колени и ладони, рюкзак соскользнул, оставив ссадину на плече. Не чувствуя боли, она схватила камень и кинула вслед машине. Ей показалось, что по заднему стеклу разбежалась паутина трещин. Но машина скрылась, издевательски посветив на прощание тормозными сигналами, и Кристина опустила лицо к самой земле и заорала, пытаясь выплеснуть все сразу — злость на Норта, на детей, на дурацкую собаку, на Джехону, на сестру…
— Тетя Кристина?
Она подняла голову и посмотрела на Хейке.
— Теперь мы пойдем пешком?
— Ага. — Она поднялась, отряхнула руки, закинула на плечо рюкзак. — Еще как пойдем. А когда придем в Чарну, я этому говноеду все пальцы переломаю. Давай, Макс, бери свою псину. Может, поймаем попутку.
Он сказал — бери детей и уезжай. Значит, надо не на земле валяться, а уезжать.
— А когда мы придем, мне можно будет называть тебя мамой?
— Нет, нельзя.
И еще сказал — твою сестру уже не спасти.
А может быть, впервые подумала Кристина, он никогда и не собирался никого спасать.
…это были ее любимые цветы, я специально посадил перед домом, она говорила, родится девочка — так и назовем, а родился мальчик, и я сказал — значит, следующая будет девочка.
…почему все такое красное.
…где я.
…у нее были любимые цветы, белые такие, весной запах был — на всю улицу, она говорила, родится девочка…
…почему так больно.
…кто здесь.
…чей это голос.
…я ранен.
…Карага.
…что такое Карага.
…родится девочка — так и назовем.
…я ничего не вижу.
…как я должен назвать девочку.
Амелия напряженно всматривалась в лицо Владимира. Прошло уже две недели после процедуры с FX и три дня — после установки пакета «Голос», хоть что-то должно было импринтироваться, и сейчас она поймет, все ли сделала правильно. Потому что сейчас он приходит в себя.
Она скрестила пальцы на удачу.
Она выпила столько кофе, что руки тряслись, зато спать совсем не хотелось. Стоило бы дождаться утра и тогда проверить, но она знала, что не выдержит несколько часов неизвестности. Во всем комплексе осталась только она и несколько ночных дежурных и охранников. К ней никто не заходил — чувствовали, что гостям она сейчас не обрадуется. Сидели, смотрели в мониторы, пока она здесь умирала от ожидания.
Давай же, давай же, давай же, повторяла она мысленно.
Ну пожалуйста. Я же все сделала, я все для тебя сделала, и я все сделаю, ты будешь лучшим из всех, будешь таким, каким мечтал стать, таким, как мы мечтали. Я всегда буду рядом, только пожалуйста, пусть все получится.
…я вспомнил, что такое Карага.
…я дал команду огонь.
…они бежали, как черные насекомые.
…связи нет, один из моих солдат упал, второй упал, третий, все падали, один за другим.
…я стрелял, но один подобрался близко, и было больно.
…пули их не останавливали.
…мне больно.
…они бежали со всех сторон.
…черные насекомые с красными лапами.
…все красное.
…родится девочка, и мы назовем ее.
…я не помню, как.
Амелия увидела, как рот его приоткрылся, и наклонилась к его лицу, вся она была сейчас — ожидание и любовь.
Прислушавшись, на секунду она нахмурилась. Кого он зовет?
А потом воспоминание окатило ее теплой волной. Была весна, она так задумалась, что ничего не видела и налетела на него, а он улыбнулся и вытащил белый лепесток из ее волос, и тогда она увидела сразу все — золото заливало улицу, кошки грелись на солнечных крышах, пахло цветами, кофе и булочками с кардамоном, а перед ней стоял мужчина, в глазах которого было небо.
Он помнит, подумала она и засмеялась. Он помнит, он увидел ее и вспомнил, он помнит, он ее помнит, все получилось, он помнит, помнит, помнит!
…цветы были красные.
…комната была красная.
…черное насекомое с красными лапами.
…лапами — ррраз.
…вместо ее кожи было красное.
…вместо ее лица было красное.
…и я сорвал голос.
…все красное.
…девочка никогда не родится.
…жасмин.
— Да, жасмин, — прошептала Амелия, прижимаясь к нему. — Я тоже помню, милый, я помню. Он цвел по всей улице.
— Жасмин, — повторил он. — Жасмин. Жасмин.
— По всей улице, — кивнула она и погладила его лицо, — и мы гуляли, помнишь? Лепестки падали, как белый водопад, ты сказал, что столько лет искал меня, помнишь, как ты тогда сказал?
…ее любимые цветы, я специально посадил куст перед домом.
…белые, и запах был на всю улицу.
…она всегда улыбалась.
…огонь.
…цветы были красные.
…когда я вышел из дома.
…и она была у меня на руках.
…и я снова вышел из дома.
…и он был у меня на руках.
…я говорил им.
…все было красное.
…вместо ее лица было красное.
…но я говорил ей.
…я люблю тебя.
…девочка.
…не уходи.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала Амелия и рассмеялась. — Я никуда не уйду, никогда.
И в этот момент что-то грохнуло, на голову Амелии посыпались крошки и мусор. Уши заложило, и она обнаружила,
