отомстить за оскорбление Рода.
— Род — не твой, а смешанная кровь — не повод к войне, — здраво рассудил шаман. — Ты умрешь, если поддашься злу. Тебя хотят вытолкнуть вперед, чтобы гнев белого царя пал не на них, а на глупого уола.
«Это мои мысли, — подумал Иван. — Они появились с той минуты, как дядька Тимофей прижал меня к стене. Я сам с собой спорю, ищу аргументы, чтобы отказаться от опасной затеи. Нападение на представителя княжеского Рода грозит страшной смертью. Даже не император, а князь Мамонов найдет меня и порежет на куски сначала родителей, потом Афоню. На моих глазах».
— Правильно думаешь, уол, — похвалил шаман, как будто прочитал непроизнесенные слова. — Так и будет. Кто тебя защитит?
Иван слушал незамысловатую речь в каком-то оцепенении. Чертова фантасмагория продолжала терзать мозг и выдавать впечатляющие картинки. Несомненно, княжич Мамонов владеет техникой гипноза и внушения, вон, какой блок поставил! Но ведь все так и есть. Ушатые давно его списали со счетов, и Тимофей с согласия старших склоняет Ивана к преступлению.
Взгляд старика оставался тяжелым и неподвижным, отблеск пламени в зрачках завораживал и притягивал как маятник гипнотизера.
— Думай, — слышится сквозь сомкнутые губы голос шамана. — Не сделай ошибку, за которую поплатишься не только ты, но и твоя семья. Настоящая семья…
Проснувшись от раскалывающей боли в голове, Иван откинул одеяло в сторону и спустил ноги на вязаный коврик возле кровати. Представив образ ветра, гуляющего по пустой комнате, он почувствовал облегчение и улыбнулся. Хитрожопый Тимофей может сколько угодно попрекать его бездействием и давить на то, что он по крови немного и Ушатый, пусть идет лесом. Если бы к Ивану обратился дядя Семен — его настоящий отец — то молодой человек, не колеблясь, пошел бы смерть. А кто такой Тимофей? Жалкий винтик в младшей ветке Ушатых, даже не Глава Рода. Может, боги по своей мудрости послали к Алексееву княжича Мамонова в качестве спасителя?
Зародившиеся семена сомнения начали давать всходы. Оставалось продумать пути отхода, чтобы Тимофей со своими подручными не отомстил семье. Лезть на зубастую аристократическую молодежь студент Алексеев с собранной по крохам разномастной кодлой не собирался, осознавая печальный конец не только для себя, но и для всех, кто соблазнится легким заработком.
Глава 7
1
В этот районе Москвы я еще не заглядывал; подходящего случая не представлялось. Учитель восточных практик и медитаций, как его с невероятным почтением в голосе называл Куан, Чжан Юн жил неподалеку от Филевского парка в небольшом домике с уютным двориком и фруктовым садом, в котором, как мне показалось, хорошо потрудился маг-ландшафтник. Яблоневые деревья дремали в больших сугробах, а вишневые и смородиновые кусты тянулись вдоль тщательно вычищенной дорожки из декоративного камня. Такая же дорожка вела к крыльцу дома. Несмотря на зиму, здесь все дышало порядком. Казалось, даже снежный покров был тщательно приглажен и не топорщился сугробами вдоль кирпичного забора.
К Чжан Юну мы приехали на внедорожнике. Кроме меня, Куана и Игоря, как всегда, сидевшего за рулем, с нами были Эд, Никанор и Василий. Старший группы решил самолично возглавить охрану княжича, ощущая за спиной тень отца. Князь Мамонов сегодня был занят, и с самого утра уехал на какую-то важную встречу. Он позвонил из гостиницы и предупредил, что я могу планировать день по своему усмотрению.
Какое совпадение! Именно сегодня Куан повез показать меня китайцу… или китайца мне. Даже не знаю, у кого интерес больше. Тем не менее, когда наставник нажал на кнопку уличного звонка, и калитка распахнулась — сработал магнитный замок — мы вошли во дворик, я почувствовал незримый взгляд, сверлящий мне затылок. Он не был враждебным, скорее — бесстрастно изучающим.
Мы поднялись по очищенному крылечку на открытую веранду, где кроме кресла-качалки, старенького рассохшегося журнального столика и подвешенных на толстые бечевы ярко-оранжевых тыкв больше ничего не было. Эти тыквы висели под потолком, крепившись к массивным балкам, выходящим из-под основной крыши. Они раскачивались под легким ветерком и стукались друг о друга с забавным сухим звуком.
— Идем, княжич, — поторопил меня Куан, враз утратив свою невозмутимость, и легонько подтолкнул в спину. Неужели волнуется?
Но к двери он подошел первым и только взялся за ручку, она внезапно сама распахнулась перед его носом. На пороге стояла женщина в голубом длинном халате, разрисованном золотыми лотосами, драконами и прочими сюжетами китайской мифологии. По лицу, обмазанному белой краской, невозможно было определить ее возраст, но руки, которые она сцепила на животе, показывали, что ей давно за пятьдесят. Увы, но стареющую кожу не спрятать, как не старайся.
Она отступила на шаг от порога и поклонилась. Хороший знак. Нас не прогоняют. Судя по поведению Куана, наставник чувствовал себя спокойно, ну и я тоже перестал волноваться. Аккуратно закрыл дверь, чтобы холод не тянуло в дом, разделся, пристроил свою куртку на обычную вешалку, шапку закинул на полку. То же самое проделал Куан.
Женщина терпеливо ждала, когда мы будем готовы, и решительным жестом предотвратила наше желание снять обувь.
— Не надо, — с акцентом сказала она и плавно вытянула руку в сторону межкомнатной двери, находившейся справа от прихожей. — Хозяин ждет вас.
Наставник и здесь шел впереди, как и полагается личнику. Зайдя в комнату, мы словно очутились в маленькой китайской лавке. Стены были обвешаны цветастыми коврами, где преобладали красный и золотой цвета, на них висели разнообразные маски неведомых науке зверей, на массивных цепочках раскачивались талисманы из металла, дерева, костей, да еще великолепно декорированные роскошными узорами. Именно они сразу приковывали к себе взгляд человека, пришедшего сюда.
Нефритовые фигурки драконов, фениксов, летающих львов и прочей живности были аккуратно расставлены на подвесных полочках. Наверное, они символизировали силу и удачу, и предназначались для простодушных покупателей.
Единственное окно в этой комнате было задрапировано тяжелой бархатистой шторой с обязательными лотосами и иероглифами, написанными золотой краской. Воздух был напитан тяжелым ароматическим дымом сандаловых палочек, от которых у меня закружилась голова. Привыкнув к полумраку, я заметил, что некоторые предметы таинственно светятся в темноте, придавая еще большую мистичность этому месту.
«Явно краской с добавкой фосфора покрыты», — мелькнула мысль и тут же куда-то упорхнула, потому что я увидел человека, к которому, собственно, и пришел. Почему не сразу? Так ожидал увидеть этакого старца с белой бородой, с бороздками морщин на желтоватом лице, в длинном халате и сидящим на атласных подушках, медитирующим в позе лотоса.
Старик и вправду был. Только он сидел не на полу и подушках, а за красивым антикварным столом, уставленном стильными офисными принадлежностями:
