След растопыренной пятерни на слякотной измороси перед лобовым стеклом джипа – вот и все, что оставил хозяин на недолгую память о себе, прежде чем исчезнуть, исчезнуть навсегда…
А низкорослый убийца, вместо того, чтобы произвести традиционный контрольный выстрел, уронил пакет в грязь и нервным бабьим жестом провел ладонями по ляжкам, скрытым полами неприметного плаща.
Потом он спокойно сел в «Запорожец» и потарахтел по своим совсем другим делам, для которых не требовался весь этот дурацкий маскарад.
В принципе он специализировался не на убийствах, а на их расследовании, так что никакого морального удовлетворения не испытывал.
5
Итальянец узнал про расстрел минут через сорок, когда поостыл и отправил людей на поиски Мороза, без которого внезапно ощутил себя беззащитным и одиноким.
Таким он и остался, ибо возвратить Мороза оттуда, где он оказался, не представлялось возможным даже столь влиятельному человеку, каковым считался Итальянец. Да, он распоряжался чужими судьбами и жизнями. Но лишь до определенного момента. Загробная жизнь была вне его компетенции.
Засев в своем кабинете, Итальянец нервно сорвал с шеи затрудняющий дыхание галстук, водрузил на стол новую бутылку «Метаксы» и принялся периодически прикладываться к содержимому. Однако подавляющий страх не отступал, разве что принимал все более расплывчатые, размытые алкоголем формы. Перед Итальянцем лежал лист белоснежной бумаги, на котором он не додумался изобразить ничего лучше, чем могильный холмик с православным крестом. Если это было начало очередной схемы, то выглядела она слишком уж удручающе. Какие направляющие стрелки могли вести отсюда? Куда? Мрачно усмехнувшись, Итальянец пририсовал вверху кудрявое облачко и соединил с ним кладбищенский крест, от которого стрелкой можно было указать только одно направление. Обратной связи не существовало. Билет в один конец.
Изорвав лист в мелкие клочки, он сгорбился в своем кресле и попытался упорядочить хаотические мысли, проскакивающие в воспаленном мозгу.
Время от времени тихонько верещала трубка мобильного телефона, и, по мере того, как Итальянец выслушивал донесения разведгрупп, все его массивное лицо принимало такой же сизоватый оттенок, которым были окрашены его тщательно выбритые скулы и подбородок.
Хан находился неведомо где, удалось вычислить лишь его белую «девятку», которая без устали колесила по городу одним и тем же маршрутом. По идее, следовало использовать ее в качестве рыбки-лоцмана, проследив за которой можно выйти на затаившуюся акулу. Но Итальянец, заевшийся на финансово-политической ниве, разучился воевать. Без Мороза никто не мог подсказать ему верное решение. Вся ночная рать Итальянца превратилась в бесполезную свору прожорливых наемников, способных на беспредельное мародерство, но никак не на победоносный блицкриг в городских теснинах. Походило на то, что, уничтожив «итальянского» военачальника, Золотая Орда выиграла сражение одним-единственным метким выстрелом.
Итальянец не хотел этого признать. Не мог. Он не сумел также догадаться, что белая «девятка», передовой отряд Хана, наматывает километры не так просто. Хан ничего не делал без умысла. Он лег на дно, выпустив на поверхность своеобразный поплавок, которым выманивал противника на чистую воду. При этом никто из экипажа «девятки» не считал себя приманкой. Не заподозрил этого и потерявший чутье Итальянец.
Отравленный страхом и алкоголем, он сделал самый бездарный ход из всех возможных. Уверовав в то, что сейчас любые действия лучше бездействия, он вызвал одного из предводителей подвального народца и приказал устроить передовому отряду Хана публичную казнь, которая должна была убедить всех, в том числе и самого Итальянца, в его несокрушимости и могуществе. Под конец тирады он не выдержал и сорвался на крик:
– Забить их, забить, как бешеных псов? Насмерть! У всех на глазах!..
Через два часа после того, как прозвучал этот отчаянный вопль, Бур вырулил на свою любимую городскую заправку, расположенную чуть ли не в самом центре Курганска, прямо за мостом, на съезде с главной магистрали.
Колобок машинально включил магнитофон. Ему нравилось – и он привык – появляться в людных местах с разухабистой шумихой, предупреждавшей окружающих о том, что едут мальчики непростые, крученые-верченые, жизнью поперченные.
Из всхрапнувших динамиков «девятки» донеслось: «Я вернулся из командир-р-ровки. Что за черт? У порога венки! А в прихожей моей пол-литр-р-ровки ощетинились, словно штыки…»
– Выруби, – хмуро скомандовал Бур. – На хрен – про венки!…
– Во-во! – поддакнул Лекарь, согрев буровский затылок заискивающим взглядом.
Бур презрительно сплюнул в открытое окно.
Он обнаружил обоих героев на предпринимательской квартире в состоянии беспомощном, жалком и невменяемом, но не бросил, даже не выдал Хану, рискуя своей собственной головой. Как умел, откачал, потом помог содрать лоскуты кожи с тупых лобешников, маскируя следы пережитого позора. Дав обоим вволю наораться от боли, Бур построил их перед собой и предупредил, что отныне не желает слышать дол-бо-ло-бов, пока они не докажут ему, что они вообще имеют право разевать пасть.
Колобок безропотно выключил кассетник. Он, как и Лекарь, натянул на голову вязаный колпак, скрывавший изуродованное Ленкиным «графити» чело. Глаза парней, смотревшие на мир из-под шапочек, так и рыскали вокруг, выискивая без вины виноватых.
«Девятка» безмолвно замерла на асфальтовом пятачке, почти пустом из-за высоких цен на центровой бензин. Зато клиентов обслуживали здесь вежливые мальчики в форменных комбинезонах и бейсболках. Не вставая с водительского кресла, подзываешь, отсчитываешь деньги… Пустяк, а приятно, блин!
Бур нетерпеливо фа-факнул зычным клаксоном. Никакие фирменные мальчики не нарисовались. Зато у колонки с меткой «А-95» торчал ядовито-желтый автофургончик, в каких обычно развозят продукты оптовики средней руки. По другую сторону от колонки пристроился пожилой «Форд» с тонированными стеклами. Водители фургона и «Форда», преградивших доступ к живительному источнику, стояли рядом со своими машинами и оживленно беседовали, не замечая ничего вокруг. Токующие глухари, натурально! Уши позакладывало?
Бур просигналил вторично: а ну-у-уууу!…
Тип из фургончика лениво повернул на звук голову, скользнул по «девятке» скучным взглядом и вдруг выставил вверх средний палец в знакомом всем оскорбительном жесте: имел я вас…
Бур шумно сглотнул набежавшую слюну. Колобок и Лекарь с вопросительным вниманием смотрели на своего командира. Повертев башкой, как бы покрепче ввинчивая ее в плечи, Бур мрачно распорядился:
– Сходи к нему, Лекарь. И притащи мне его поганый палец!
Все трое были очень утомлены бесплодными поисками частного предпринимателя. Хан куда-то запропастился, не оставив ни связи, ни новых инструкций. Приходилось тупо следовать заданной ранее программе, сжигая бензин, деньги, калории и нервные клетки. Исходя из этого, Лекарь был готов исполнить приказ Бура буквально.
