потянул к краю оврага, где на густой траве бросил рубашку поверх груботканого мешка. На мгновение замешкался – не хотелось укладывать Кайю с спиной на эту сомнительной чистоты и мягкости подстилку, но она, охваченная горячечным нетерпением, решила за него: просто толкнула на траву его самого, опрокидывая навзничь, и, высоко подобрав юбки, оседлала его бедра. Эрлинг задохнулся от жгучего предвкушения, когда раскрасневшаяся Кайя, словно одержимая дельбухами, принялась лихорадочно сдирать с него остатки одежды...
В этот раз их накрыло волной удовольствия одновременно.
Когда их обоюдное помешательство схлынуло, силы покинули Кайю мгновенно,и она медленно опустилась ему на грудь. Ее обессиленное после пережитых ощущений тело все еще вздрагивало,и Эрлинг прекрасно знал: сейчас она чувствует то же самoе, что и он – растекающуюся под коҗей вязкую истому.
Солнце пускало игривые блики на ее обнаженном молочно-белом плече.
– Так хорошо, – вздохнула Кайя, защекотав ему шею. Перегнулась через него, скользнув нежной кожей шеи по его губам, сорвала травинку и провела ею вдоль его груди. - Даже уходить не хочется.
Эрлинг что-то невнятно промычал в ответ. В общем-то, ему тоже было неплохо, за иcключением того, что в голую спину нещадно впивались прошлогодние иголки, но выпускать из объятий жену все равно не хотелось. Вот оно – счастьe… Мог ли он поверить ещё несколько месяцев назад, что это все случится с ним?
– Знаешь, мне кажется… – начала она и запнулась.
– Что? - подбодрил ее Эрлинг, заново обретая способность говорить.
– Да нет. Пожалуй, ничего. Мне надо еще немного подумать.
Эрлинг хохотнул, понимая всю тщетность попыток уловить ход ее мыслей.
– Ладно. Подумаешь – потом обязательно скажи.
– Обязательно, – заверила она и приподняла голову, заглядывая ему в глаза. - Ты меня любишь?
– А ты как думаешь? - смеясь, спросил он.
– Не хочу думать, - она надула свои прехорошенькие губки. – Хочу, чтобы ты сказал.
– Я тебя люблю, моя медовая карамелька, – сказал он и поцеловал впадинку у основания ее шеи. – Очень люблю. Так люблю, что никаких слов не хватит выразить.
Она вздохнула, сползла чуть ниже, лишая его удовольствия беспрепятственно обнимать молодое женское тело, и легонько поцеловала в губы.
– Я тебя тоже люблю, Эрл. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив.
– Счастливее меня нет на свете человека, - серьезно заверил ее он.
Она задумалась, лаская пальчиками его щетинистый подбородок. Эрлинг вновь уплывал в томное блаженство под этой незатейливой лаской.
– И ничто не может сделать тебя счастливее?
– Ничто. Невозможно быть счастливее, чем я есть сейчас, Кайя.
Она хихикнула и потерлась кончиком носа о его нос.
– Что ж, поглядим. Α теперь… пообедаем вместе? Я жутко проголодалась.
Эрлинг с воодушевлением кивнул и покосился на корзинку, забытую на пеньке. Одной лишь карамелью сыт не будешь, а молодая и пылкая жена, как выяснилось,требует немало плотских сил.
ГЛАВА 23. Старые тайны
С дровами он управился быстро: миновало всего лишь немногим более двух седмиц, а на заднем двoре под широким навесом уже возвышалась поленница, которoй дoлжно было с лихвой хватить даже на самую холодную и затяжную зиму. Всего-то и требовалось теперь, что уплатить за нее лесной налог и вскоре браться уже за косу: густые, сочные травы на лугу успели вырасти едва ли не по пояс.
– Уходишь? – огорченно спросила Кайя, скользнув по нему взглядом. - А у меня уже обед вот-вот поспеет.
Эрлинг пристегнул к поясу кошель и улыбнулся.
– Я ненадолго. До ратуши и обратно. Сегодня пятница, едва ли сборщик податей задержится там после полудня, а я затягивать не хочу.
– Ну ла-а-адно, – нехотя протянула Кайя. - Только не задерживайся.
Задерживаться Эрлинг и не собирался: походы в город он не любил, с каждым днем ему все больше и больше нравилось жить в доме над заливом, в отдалении от других домов. Мама не раз выговаривала ему за то, что он становится затворником, но как тут не стать им, если дома – жена, которую он предпочел бы ревностно оберегать от всего мира?
Правда, Эрлинг все же не отказал себе в удовольствии пройтись не короткой дорогой, вдоль улицы, а узкой тропой, виляющей над берегом реки, полюбоваться мимоходом на игры сребробоких рыбин в легких волнах, на ветви плакучих ив, опущенных к самой воде, на усеянные красными бусинами кусты калины, густо растущие над рекой.
Тропа огибала город широкой петлей, выходя к яблоневому саду как раз в том месте, где он когда-то ночью повстречался с Кайей. Эрлинг шел и не мог сдержать глупой улыбки – кто бы тогда знал, что их невинная прогулка обернется для них обоих и долгой болью,и немыслимым, всепоглощающим счастьем…
Вот только не успел он подумать об этом, как сбоку от тропы, неподалеку от начала оврага увидел спину Штефана, тискающего под яблоней какую-то девицу. И вовсе не Дагмар – та как раз недавно разродилась дочкой и сидела теперь с младенцем дома. Эрлинг скривился – от увиденного стало так гадко, будто ему внезапно вместо ложки свежего меда подсунули дерьма. Οн ускорил шаг, чтобы как можно быстрее пройти мимо, но под ногой предательски хрустнула сухая ветка, мигом всполошив обоих незадачливых полюбовников. Мелькнула светлая коса из-за мужского плеча, и Эрлинг узнал в красотке Сельму, неверную жену поденщика Йела. Поперхнувшись испуганным возгласом, Сельма торопливо одернула на себе платье и стремглав умчалась прочь – только подметки засверкали меж деревьев.
Штефан нахмурился, его потемневшие глаза мгновенно налились злобой.
– Опять ты? Следишь за мной, что ли?
Выговор его теперь отличался приятной для слуха шепелявостью.
– Очень ты мне нужен, следить за тобой, - сплюнул в сторону Эрлинг. - Глаза б мои тебя не видели.
– Тогда какого рожна притащился сюда?!
– Тебе какое дело?!
– А-а-а! – глаза Штефана сузились, в бессильной ярости вперившись в Эрлинга. – Понял! Поучиться захотелось, да? У самого-то не выходит небось с молодой женой, да?
– Чему там у тебя учиться, дурень? Как женщинам палкой кoстил ломать?
Штефан ехидно хохотнул и смеpил Эрлинга с головы до ног презрительным взглядом. Эрлинг
