– Ну да.
– Я его знаю, он к Мейзелю часто заходит. Слушай, Филя, а я ведь тебе о своих переменах совсем ничего не рассказала.
– Это о каких? Замуж поди опять собралась? – Филипп с улыбкой посмотрел на Зинаиду.
– Нет, не надейся, хватит уже, – тут Зина картинно отвела в сторону руку, и деланно произнесла, – Карету мне, карету, туда я больше не ходок!
Филипп рассмеялся:
– Да что же тогда?
Женщина, склонив голову немного набок, серьёзным голосом ответила:
– Я ребёночка завела, – и уточнила, – Вполне официально!
Оторопев на секунду, Сёчин переспросил:
– В смысле?
Щёки у Зинаиды зарозовели, и она с воодушевлением стала отвечать:
– Ну вот в таком и смысле, Филипп – что я хочу быть мамой, давно уже хочу! Но всё никак не выходило. То – то, то – сё. Ну и время ушло, как говорится, а осадочек остался. Да я уже лет семь, как заявление в опеку подала. Тамошняя директриса мне уже подругой стала, я ведь туда кучу целую документов снесла. И шоколада с коньяком. Даже свидетельство о прохождении программы всякой там подготовки для будущих родителей, успела получить. Но никак не удавалось с человечком совпасть.
Глава 18. Найдёныш
Глава 18. Найдёныш
Филипп, затаив дыхание, молча слушал рассказ Зины, ни о чём не спрашивая – он совершенно не знал об этой стороне её жизни. А она, волнуясь, продолжала дальше:
– А тут такой случай произошёл – звонит мне Ленка, ну та самая директриса с опеки, и тараторит, как пулемёт: «Зинуля, приезжай, разговор есть! Только давай быстрее!» Я начала спрашивать – чо, да каво, а она только: «Всё бросай, приезжай ко мне, расскажу при встрече!» Ну, я к ней добралась, захожу в кабинет, а она мне с ходу: «Зинка, садись за мой стол, пиши заявление на патронат!» Я ей, – Ленусь, ты чего такого сегодня объелась? О чём вообще говоришь? – а она мне выдаёт: «Вчера найдёныша на Северной трассе подобрали, ночью. Дальнобой увидел, остановился, в кабину посадил, и до полиции довёз. Стали выяснять, ребёнок вроде бы ничей – розыска нет, уголовных дел нет. Вариантов два – человечка сейчас либо определят в приют, либо до окончательного установления и регистрации можно ещё оформить патронат, это такая новация сейчас. Выплат до оформления прав не будет, да и ладно – ты же не против, я знаю. Давай, быстрее пиши, а то ювеналы скоро появятся, и тогда хренушки его из детского дома получится быстро забрать! Все документы в течении полугода сделаем, я помогу. А пока надо заявление от тебя, и мои гарантии. Я – согласна. Если потом родительские права захочешь оформлять, то это по ходу определимся, ты в любом случае стоишь давно на учёте как кандидат, а пока – сделаем патронат. Давай, быстрее пиши!»
Она тараторит без умолку, а я смотрю на неё, и в этот момент начинаю понимать, что происходит что-то серьёзное. Говорю ей: «Елена Семёновна, а глянуть на ребёнка этого хоть одним глазком можно?» А она поднялась со своего кресла, да как рявкнула на меня: «Дура бестолковая! Тебе что, жалко две минуты, чтоб лист бумаги заполнить? Ты если протянешь сейчас, потом будешь жалеть долго-предолго! Если я тебе говорю, значит знаю, о чём! Глянуть, и порвать заяву успеешь, а ребёнка этого можешь упустить! Человечек – замечательный во всех планах! Пиши!» Я, конечно же, написала. А потом мы с ней пошли посмотреть. Перед этим Ленка проинструктировала: «Сейчас пойдём по коридору, это дело во втором кабинете от нас. Дверь открыта. Будем мимо идти, а ты незаметно глянь вот так – «искоса», – и показала мне кривую рожу и прищуренный глаз. Тут я как принялась истерически ржать – ну остановиться просто не могу! Когда воды только попила, что она мне протянула, тогда уже успокоилась. Ну затем и пошли с ней по коридору. Напротив открытой двери принялась смотреть «искоса», как учили, но дальше уже не сделала ни одного шага. Филипп, ты не поверишь – как увидела эти глаза, сразу поняла, что это мой, мой родной ребёнок!
Сёчин заметив, что Зина сейчас разрыдается от нахлынувших на неё чувств, перебил рассказ репликой:
– Ну ты, Зина, и рассказала историю. Меня аж самого колотить начало. А где ребёнок то? Почему не с тобой? Что, отобрали уже?
Зинаида с испугом подняла взгляд:
– Ты чего такое говоришь, дурак? Какое «отобрали»? Загрызу! Вон – в коридоре с сестричками оставила, побоялась тебя неожиданностью такой беспокоить. Сейчас позову, – и, поднявшись со стула, подошла к двери, приоткрыв, позвала, – Фира, иди к нам сюда! – и повернувшись к Филиппу, вполголоса пояснила, – Она кроме имени, ничего о себе не вспомнила, сказала, что зовут Аглая, ну а по-нашему – Глафира, ну или – Груня.
В открытую дверь, переступая ножками, вошла маленькая девочка. Подойдя к Зинаиде, прислонилась к ней, и тряхнув рыжими кудрями, приветливо спросила, обращаясь к лежавшему на койке:
– Здравствуйте! Это вы – Филипп? Мама про вас много рассказывала. Как себя чувствуете?
Зина, присев возле неё, чмокнула девочку в розовую щёчку, и глянула на Сёчина:
– Умница, правда?
Сёчин неотрывно глядел на ребёнка, стоявшего рядом с Зинаидой, и не мог промолвить ни одного слова. Пауза затянулась, Зина с непониманием переводила взгляд с рыжей
