Я также удостоилась великой чести встретиться с полковником Муамаром Каддафи — на праздновании шестой годовщины его Великой Революции. Ты конечно же знаешь о его героических попытках помочь палестинцам. Они называют его «звездой надежды». Признаюсь, я немного нервничала, когда меня представили ему в Триполи. Наверное, я ожидала увидеть неистового революционера, у которого не будет времени для обычной женщины из далекой Японии. Ведь он из мира настоящих мужчин. Резкие, ястребиные черты его лица довольно пугающи. И хотя я изучила его «Зеленую книгу», я почти ничего не поняла. Поэтому мое бедное сердце заколотилось как бешеное, когда он остановил на мне свой пронзительный взгляд.
Но мои опасения оказались напрасны! Он был совершенно очарователен, у него теплое рукопожатие и черные дружелюбные, полные искренности глаза. Сначала он устроил пресс-конференцию для журналистов со всего мира. Они хотели знать, когда будет снято нефтяное эмбарго. Он ответил: «Когда Израиль прекратит оккупацию арабских земель». Затем он отвел меня в сторону и проводил в свой личный шатер, где он обычно возлежит на подушках и пьет сладкие фруктовые соки. Он был очень красив в своей зеленой военной форме, и, хотя я по возрасту гожусь ему в старшие сестры, он обращался со мной так, словно я — важнейшая из женщин на свете. Не пойми меня неправильно. Несмотря на все его революционные заслуги, Каддафи очень религиозный человек, и он вел себя как настоящий джентльмен. Он спросил о моей религии, и я немного смутилась. Полагаю, что я буддистка, однако я попыталась объяснить ему, что мы, японцы, не очень религиозные люди. Наша повседневная жизнь обычно не так связана с верой, как у мусульман. Он взглянул на меня со смесью суровости и искренней заботы: «Человек должен верить в Бога. Без веры в наших сердцах мы погибнем».
Возвращаясь в Токио, я все время думала о его словах. И если честно, думаю о них и сегодня. Возможно, он прав. Нами, японцами, овладели материальные запросы современной жизни. Наша жизнь поверхностна. Мне кажется, мы потеряли нечто очень ценное, что арабы сохранили. В душе я верю, что мы можем многому научиться у арабов… Такие вот беспорядочные мысли возникали в голове у глупой женщины, когда она возвращалась из Ливии в Японию.
Между прочим, среди гостей на приеме у Каддафи был Иди Амин,[78] президент Уганды. Боже, какой он большой! Когда я стояла рядом с ним, моя голова приходилась ему по грудь, и я чувствовала себя какой-то восточной куклой. У него фигура боксера-тяжеловеса, но он совсем не страшный. Больше напоминает доброго бурого медведя. Я его обожаю. Кажется, я ему тоже понравилась, потому что он сразу же пригласил меня посетить его страну. Мне всегда хотелось посетить Черный континент, и я с удовольствием согласилась. Сато-кун, ты не представляешь, как очаровательно выглядит их столица, Кампала! Бог наградил их чудесным климатом, повсюду цветы. Президент рассказывал мне замечательные истории о своем народе. «Мои люди очень любят красоту, — сказал он. — Просто обожают!» И, заливисто хохоча, показал на нескольких девушек, которые находились в комнате (кажется, это были его жены, но я постеснялась спросить). Каждому подали по жареному цыпленку. Я была немного поражена поведением президента за столом. Он ел все, даже кости, которые хрустели, когда он впивался в них зубами. Я думаю, именно из-за этого у него такие ослепительно-белые зубы. Несмотря на различия в наших культурах и традициях, наши сердца бились в унисон. Нам, японцам, действительно нужно изучать африканскую культуру более усердно. Она гораздо богаче, чем многие думают.
Теперь ты знаешь, что происходило со мной в последнее время. Похоже, наш премьер-министр был доволен результатами моих путешествий, поскольку назначил меня своим Специальным посланником в странах третьего мира. Идут даже разговоры об организации Японо-палестниского комитета дружбы, и я буду его первым председателем! Это должно тебе понравиться, я уверена. Я знаю, что у премьер-министра Танаки немало критиков. Говорят, он слишком свободно пользовался деньгами во время выборов и тому подобное. Но я точно знаю: премьер Танака — хороший человек, который искренне желает жить в мире со своими азиатскими соседями. Его мечта — и моя тоже — когда-нибудь посетить Китай и помириться с народом, которому мы обязаны своей цивилизацией. Когда этот день настанет, моя самая заветная мечта будет поехать с ним и поздороваться за руку с председателем Мао, величайшим азиатским лидером двадцатого века. Для меня это будет равноценно возвращению на родину.
Пожалуйста, будь осторожней и заботься о своем здоровье. Я не знаю, когда мы сможем снова увидеться, но в моем сердце всегда будет особый уголок для тебя.
Искренне твоя, Ёсико Ямагути
Я не знал, смеяться мне или плакать. Бедная, бедная Ямагути-сан. Всю жизнь циничные мужики использовали ее в своих гнусных целях. Танака Какуэй, самый коррумпированный из всех политиков, человек, готовый закатать в бетон всю Японию, бывший делец черного рынка, проплативший деньгами свой путь наверх, лидер партии, изобретший термин «политика денег», друг и партнер фашистов и гангстеров, использовал сейчас, как и все его предшественники, те самые качества Ямагути-сан, которые делали эту женщину такой необычной: ее искреннее желание делать добро, ее интернационализм, ее чистоту. Он — просто последний в длинном ряду кукловодов, игравших с ней, как с марионеткой бунраку.[79]И ради чего?
Нефть. Вот единственное объяснение, зачем ему арабы. Очень надеюсь, ОПЕК не продаст Японии больше ни капли, чтобы Танака со своей бандой горел в аду.
Я ответил ей. Не получив ответа, писал ей снова и снова, пока не понял, что это бесполезно. Эти письма должны были до нее дойти. Просто я слишком опасен даже в качестве безобидного респондента. И все же я не думал о ней плохо. Я знал, что у нее хорошие намерения. Мне даже было приятно прочесть в газетах, что ее желание сбылось. Она и правда вернулась в Китай вместе с Танакой, чтобы пожать руку председателю Мао. Китайцы приняли ее как заблудшее дитя, наконец-то вернувшееся домой. Помню ее фотографию, на которой она поднимает бокал за здоровье Чжоу Эньлая в банкетном зале Дома народных собраний.[80]У них были свои причины. Пути революции неисповедимы. Как и Китая.
