Я знаю, что ты планируешь, — прямо заявил Тсабрак.
Эти двое просто уставились на него.
— Я мог бы остановить тебя, — сказал верховный маг Мензоберранзана, и ни один из них не сомневался в этом.
— Ты говоришь нам вернуться к тому, как было раньше? — спросил Равель.
— Мы не хотим этого, — добавила Сарибель.
— Ты предпочитаешь ужасную смерть? Или существование здесь или в Бездне в качестве драука Ллос?
— Обязательно ли до этого дойдет? Неужели у нас нет личной свободы, вообще нет выбора в этом вопросе? — сказала Сарибель, и в ее голосе зазвучали злобные нотки.
Тсабрак насмехался над ней.
— Как долго ты здесь живешь? Свободы? Ты вольна делать все, что в твоих силах, основываясь на твоей верности Ллос и твоих внутренних силах. От твоих физических, магических и интеллектуальных способностей. И, конечно, от твоего пола. Что ты, благородная жрица могущественного дома, дочь одной из правящих матрон Мензоберранзана, должна…
— Предположим, это не то, чего я хочу? — перебила Сарибель. — Возможно, мое сердце не одобряет то, что я вижу вокруг себя?
— Тогда я бы посоветовал тебе моргнуть несколько раз и посмотреть снова. Что это вопрос выживания, а не совести.
— Есть ли смысл в одном без другого? — вмешался Равель.
— Да! — Тсабрак огрызнулся в ответ. — Ах да, идеал сообщества и сопереживания, поднимающий всех остальных. Идиотизм, говорю я! С того момента, как вы покинули чрево Матери Зирит, вы были одиноки, вы оба. Вы приходите в эту жизнь одни, вы выживаете в одиночку и умираете в одиночестве.
— Если только у тебя нет благословения Ллос, — ехидно добавила Сарибель и пристально посмотрела на волшебника.
— Благословения Ллос?-Тсабрак чуть не подавился этим, многое открыв и Сарибель, и Равелю. — Это вопрос загробной жизни и большой прирост власти в Городе Пауков. Но тебя не обнимают восемь ног. Она не ходит рядом с тобой и не охраняет твой сон. Ты одна. Ты делаешь все, что в твоих силах. Ты выживаешь.
— Может быть, это именно то, что мы пытаемся сделать, — ответил Равель.
— В доме Бэнр? Он обречен! Бежать из города? Ничего, кроме страданий и смерти там не ждет.
— Дзирт До'Урден был бы другим, — возразил Равель.
— Дзирт До'Урден еще жив только потому, что доставляет огромное удовольствие Ллос своими выходками. Он подстегивает ее игру. Я повторяю, дом Бэнр обречен, и вы оба тоже будете обречены, если я позволю вам продолжать идти по этому пути.
— Возможно, — ответила Сарибель. — Но пусть, по крайней мере, это будет наш выбор.
— Если это судьба, то да будет так, — согласился Равель. — Я бы очистил свое сердце ценой своей жизни.
— Вечная судьба? — сказал им Тсабрак.
— Я в это не верю, — сказал Равель.
— Я тоже, — согласилась Сарибель. — И если я тебя правильно расслышала, я не уверена, что ты тоже это понимаешь. Пожалуйста, позволь нам самим выбирать свой путь и страдать от последствий самим.
— Я не вернусь к тому, что было раньше, — твердо добавил Равель.
Тсабрак издал беспомощный смешок.
— Мать Зирит никогда бы мне этого не простила…
— Простила бы она тебе наше убийство? — перебил Равель. — Потому что это твой единственный способ остановить нас.
Тсабрак фыркнул и покачал головой.
— У нас никогда не было этого разговора, — предложила Сарибель.
— Ты понятия не имеешь о силе, против которой идешь, о богине, память о которой длиннее, чем у Ивоннель и Квентл, когда они творили великую ересь.
— Верховной Матери Квентл, — поправил Равель, как будто поймал Тсабрака на серьезном нарушении требований Ллос.
Но волшебник снова усмехнулся.
— На сколько? Еще на один день? Еще на один час?
Равель хотел ответить, но не нашел, чем возразить.
— И ты, — многозначительно сказал Тсабрак Сарибель, снова фыркнув с отвращением. — Ты в очереди возглавить эту семью. Мать Зирит уже старая... древняя. Ты — ее драгоценное дитя, первая жрица, которой суждено править Домом Ксорларрин — и именно такими мы снова станем.
— Если я возглавлю дом Ксорларрин, или До'Урден, или какое бы имя они в следующий раз ни присвоили нашей семье, тогда знай, что дом Ксорларрин никогда не обретет благословения Ллос. Ее больше нет в моем сердце, архимаг Тсабрак. Я увидела правду.
— Правду?
— Я верю, что это так, да. Я видела ее и приняла. Видишь ли, для меня это не вопрос удобства, не так, как это кажется Матери Зирит или тебе. Это вопрос совести, принципа. Выбора и свободы. Я сделала свой выбор от всего сердца. Я не могу изменить это ни ради своей личной выгоды, ни даже ради благополучия Дома Ксорларрин, и я не могу скрыть это от Ллос. Я отвергаю ее, и чтобы остановить нас, ты должен убить нас. Все просто.
Тсабрак тяжело вздохнул и долгое время молча смотрел на этих двоих. Затем он покачал головой.
— Вы, дети, думаете о том, чтобы остаться в живых, как об «удобстве».
— Мы думаем так, как думаем, а не так, как хотела бы, чтобы мы думали Ллос.
Волшебник фыркнул.
— У нас никогда не было этого разговора, — снова намекнула Сарибель.
Верховный маг пристально посмотрел на них, словно пытаясь преподать какой-то последний урок, затем щелкнул пальцами и исчез.
И Сарибель, и Равель вздохнули с облегчением. Тсабраку не составило бы труда убить их обоих, если бы он того захотел, или даже просто поймать их в какую-нибудь магическую сеть и притащить обратно, прежде чем Мать Зирит раскроет их предательство.
— Сообщи своим друзьям, и побыстрее, и я сделаю то же самое, — сказала Сарибель несколькими ударами сердца позже. — Мы бежим прямо в нижние комнаты, собираем Дайнина До'Урдена и используем врата в более глубокие туннели.
Равель просто стоял там, качая головой и уставившись на то место, где только что был Тсабрак.
— Давай же, — умоляла его Сарибель.
— Я не понимаю, — ответил Равель.
— Не понимаешь чего?
— Тсабрак ненавидит Ллос или, по крайней мере, определенно не почитает и не любит ее. Ты слышала его.
— Это тебя удивляет? Как он сказал, для него это просто вопрос выживания. Едва ли
