и улыбнулся:
– Тебе действительно интересно услышать мое мнение?
Мираншах опустил глаза и отвернулся, избегая смотреть на отца:
– Конечно. Может быть, ты отправишься туда после обеда?
Тимур еще сильнее сжал рукоятку. Она показалась ему раскаленной, как камни очага. Жемчужина предупреждала об опасности, но он знал, что станет делать.
– Хорошо, пойдем, – кивнул Тамерлан и снова принялся за баранью ногу, – вот только осилю это.
Сын улыбнулся, и в его улыбке отец увидел насмешку. Недостойный наследник уже лелеял мысль об отцовском троне.
Тимур подавился кумысом и закашлял. Он подумал, что плохо воспитал сына. Да, в том, что Мираншах вырос таким алчным и жестоким, есть и его вина. К сожалению, уже ничего нельзя исправить, но нужно преподать этому паршивому шакалу хороший урок. Урок, который оставит в его душе неизгладимый след.
Отставив тарелку, он помыл руки и вытер их легким хлопковым полотенцем и встал, едва сдержав стон:
– Я готов, сын.
Боль в искалеченном колене всегда давала о себе знать в минуты волнений и опасности. Именно в колене – не в беспалой руке.
Мираншах замялся:
– Ты не возражаешь, если я подойду чуть позже? – спросил он, заикаясь. – Мне нужно кое-что сделать.
«По крайней мере, он не хочет присутствовать при моем убийстве, – решил Тимур. – Я даже не знаю, хорошо это или плохо. Мираншах наверняка поручил это своим подданным. Что ж, посмотрим, что будет дальше».
– Но я не знаю, где находится мечеть. – Он сверлил сына голубыми глазами и поглаживал бороду.
– Мой слуга тебя проводит. – Мираншах поторопился уйти, и вскоре в комнату вошел худощавый смуглый молодой человек и поклонился Тамерлану.
– Хозяин приказал мне проводить вас до мечети. – Его глаза-черносливы хитровато блеснули.
– Так веди скорее, – буркнул Тимур, и они, миновав дворцовый сад, вышли в город.
Слуга ловко сновал по узким, пыльным улочкам Тебриза, между лотками с фруктами и арбами, наполненными разной снедью. Наконец они уперлись в квадратную недостроенную мечеть без купола, и слуга неожиданно пропал, будто его и не было.
Тимур улыбнулся. Обычно такая улыбка не предвещала ничего хорошего. Он сжал рукоятку сабли и шагнул в дверной проем. На него сразу повеяло сыростью, словно покрывалом окутала темнота.
Тамерлан прошел дальше, спотыкаясь о брошенный строительный мусор, пока не уперся в голую стену с вкраплениями мозаики.
Услышав за спиной шорох, он напрягся, еще сильнее стиснул саблю и, внезапно резко обернувшись, увидел искаженное лицо вельможи Мираншаха.
В занесенной над головой руке поблескивал кинжал. Тамерлан перехватил руку, внезапно ослабшую, и дернул убийцу на себя. Тот упал на колени, видимо, больно ударившись о каменный пол, и застонал.
Тамерлан замахнулся саблей, и вельможа выставил ладонь, защищаясь от удара.
– Не убивай меня, – прохрипел он. – Это все твой сын… Это он все придумал.
Тимур горестно улыбнулся.
– Знаешь, – проговорил он, опуская руку, – я долго размышлял, почему люди, близкие мне по крови, предают меня, а люди, совершенно чужие, оказываются преданными и спасают мне жизнь. Я имею в виду Хан-заде. Если бы женщин было можно возводить на трон, я бы без колебаний дал ей власть.
Ильяс-бек закивал так усердно, что голова заболталась на толстой бычьей шее.
– Ты прав, повелитель. Я не хотел… Клянусь, не хотел…
– Вставай, – Тимур ударил его ногой по бедру. – Пойдем во дворец. Я желаю увидеть, как станет выкручиваться человек, близкий мне по крови.
Великий эмир не держал Ильяс-бека мертвой хваткой,
