Я не могу перестать думать об этом в последнее время, особенно после вечеринки Софи.
― Будь честна со мной.
Я игнорирую его и продолжаю идти, не желая встречаться с ним взглядом.
Он ворчит.
― Не обращайся со мной так, будто я какой-то хрупкий фарфоровый сервиз. ― Его предположение не может быть дальше от истины.
Мы поворачиваем за следующий угол, и я снова останавливаюсь. Через стеклянную витрину видно несколько младенцев в маленьких пластиковых контейнерах, завернутых в голубые или розовые одеяльца.
Я прикладываю руку к стеклу и делаю глубокий вдох.
― Я знаю, что ты не хрупкий.
― Тогда что мешает тебе хотеть ребенка?
― Дело не в тебе. Дело во мне. ― Мои слова повисли между нами.
― Что ты имеешь в виду? ― он стоит рядом со мной и тоже смотрит на малышей.
Правда вырывается из меня прежде, чем я успеваю остановить себя.
― Я боюсь быть недостаточной для них.
Джакс обхватывает меня руками и прижимает мою голову к своему подбородку.
― Тебя всегда будет достаточно. Любой ребенок будет счастлив, если ты станешь его мамой.
― Я боюсь делать это сама. Я скучаю по родителям, и у меня нет никого из родных, кто мог бы мне помочь. И я боюсь, если что-то случится. Что, если я потеряю и их? ― мой голос трещит.
― Я не могу вернуть твоих родителей, но я могу поделиться с тобой своими. И я буду рядом, чтобы защитить тебя и любого ребенка, который у нас появится. Ты никогда не останешься одна, пока я жив. Я буду рядом с тобой, буду учить их произносить правильные британские ругательства и учить их тому, что их мама ― лучшее, что есть в этом мире.
Моя грудь сотрясается от смеха. Его руки сжимают меня еще раз, прежде чем отпустить. Мой взгляд возвращается к малышам в кроватках. Один ребенок выделяется на фоне других, на карточке написаны только его вес и рост. Он сосет свой маленький большой палец и смотрит на нас большими карими глазами.
― Как ты думаешь, почему у него нет имени?
― Бедный малыш был брошен в местной церкви. Никто еще не дал ему имя. ― Сзади нас раздается голос. Медсестра улыбается и везет по коридору тележку с детскими принадлежностями.
― У него нет родителей? ― я не могу оторвать глаз от ребенка, уютно устроившегося в своем одеяльце, его загорелое пухлое личико выглядит греховно мило.
― Насколько нам известно, нет. И я, честно говоря, сомневаюсь, что они их найдут. Судя по тому, в каком состоянии они нашли ребенка, его все равно лучше усыновить.
Брошенный. Одинокий. Лучше усыновить.
Как будто лампочка зажглась между мной и Джаксом.
― Ты думаешь о том же, о чем и я? ― шепчу я, обводя пальцем контур лица ребенка.
― Это наш гребаный ребенок, и мы не хотим, чтобы было по-другому.
Джакс кладет свою ладонь поверх моей, прижимая ее к стеклу. Наш ребенок смотрит на нас самыми милыми карими глазами, в которых так и хочется потеряться. Его появление на свет не отличалось любовью, но с Джаксом рядом со мной мы планируем любить этого ребенка всем сердцем.
И вместе, втроем, мы создадим наш самый первый снежный шар как семья.
КОНЕЦ
