Она повернулась к Буллу с улыбкой. Он все сделал прекрасно. Она не удивилась; ведь, несмотря на грубость, он был чутким человеком и многое мог сделать для спасения своей репутации.
Он пришел к ней и как отец из ее мечтаний, стал ее спасителем. Узнав о несчастье на месте съемок, он попытался разобраться, как это произошло. Ему не понравилось то, что он обнаружил. Узнав у Аллена дорогу к месту съемок фильма, он добился разрешения допустить его на съемочную площадку. Ему никогда не требовалась ее помощь, эти слова об отсутствии перспектив творчества — ложь, рассчитанная на завоевание ее симпатий. Он никогда не думал, что это сработает, хотя Рей говорил обратное.
Позже, когда инспектор из компании пытался отнять у нее должность, Булл вмешался. Но он старался не для себя, он сделал это для нее, чтобы спасти ее от судебного преследования и помочь завершить фильм в соответствии с ее идеями и принципами.
Во время совместной работы она по-новому узнала Булла, поняла его и поверила ему. Грустно сознавать, что ей потребовалось так много времени. Она не могла обвинять свою мать за то, что та научила ее плохо думать об отце; у матери были свои причины. Все же она полагала, что за годы, проведенные вместе, Булл мог бы преодолеть свою мужскую сдержанность и попытаться объясниться с ней. Ей казалось, он не сделал это потому, что боялся, что потускнеет образ его первой жены. За это она его уважала. Тяжело было думать, что если бы она не приехала в Луизиану снимать фильм «Болотное царство», она никогда не узнала бы его таким.
Аллен уехал на Западное побережье несколько дней назад, когда понял, что затраты на фильм лишь незначительно превышают бюджет. Он увидел, что фильм в хороших руках Джулии и Булла, и окончательно понял, что его решение уехать или остаться не влияет на желание Джулии вернуться в Лос-Анджелес.
В отличие от Булла, Аллен был готов взять на себя руководство фильмом по причинам, не имеющим ничего общего с ее безопасностью или благополучием. Его интересовали деньги и репутация, он опасался, что потеряет ее в случае успеха. Он говорил, что любит ее и, наверное, это так и было, но на первом месте всегда стояли его желания, его потребности, его, а не ее, чувства. Она желала ему добра, но ее чувства к нему прошли. Он был как бы воплощением ее протеста против Булла, был во многих отношениях его полной противоположностью. Беда состояла в том, что он и чувствовал все совсем иначе.
Офелии на вечере тоже не было, она сидела в приходской тюрьме в ожидании суда по обвинению в убийстве. Джулия до сих пор не могла поверить в то, что совершила Офелия. Она не всегда была такой; видимо, обиды, накопленные за годы, озлобление и зависть привели ее к такому концу.
Рей пришел поздно. Он сидел с Донной и ее двумя детьми, а также с Саммер и ее матерью. Все были оживлены, в веселом; приподнятом настроении. Несколько минут назад между тремя ребятами разгорелся спор из-за еды, но Рей прекратил его.
Джулия мало видела Рея в эти две недели после ареста Офелии — он вместе с представителями властей трех приходов участвовал в операции по борьбе с наркобизнесом. Была поймана банда по торговле наркотиками, ее влияние распространялось на территорию от болотных земель в Новом Орлеане, Батон-Руж и Шреве-порт до Гу-стона, Атланты, Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Офелия назвала имена, даты, маршруты поставок, места покупок, способы перевозки. В результате была произведена серия молниеносных рейдов и арестов, обеспечивающая затишье на месяцы. Рей был в гуще этих событий как специальный агент от ДЕА.
Некоторое время назад он ушел из этого управления, но его позвали вновь, поскольку он знал болотистую местность и людей. Они с Полом работали совместно как друзья и члены двух разных команд, заинтересованных в успехе одной операции. Из-за смерти Пола Рей принял предложение Джулии поработать у нее. Многое из сказанного Офелией было правдой. Он подозревал, что смерть Пола не была случайностью, что его друга убили, так как он кое-что знал.
Рей следил за Офелией с того дня, когда стреляли в Джулию. Он знал, что она подслушивала их разговор с Буллом и Джулией, после чего последовал выстрел. С этого времени Рей стал наблюдать за ней, но управление воздерживалось брать ее, надеясь поймать более крупную добычу.
Джулия стала думать о том вечере, когда Офелия пыталась убить ее, вспоминать, как Рей подъехал к ней в лучах света, как он обнимал ее под дождем в свете прожекторов. Она была такая мокрая и смертельно усталая, все тело так ныло, что она бросилась ему на шею и не могла оторваться. Ей было неловко вспоминать об этом.
Рей укутал ее плащом и обнимал, пока они мчались на катере домой. Дома у тетушки Тин по ее настоянию он дал ей перкодан, смешанный с горячим виски и медом. Джулия плохо помнила, как пожилая женщина помогала ей переодеться, как Рей отвез ее в больницу обработать раны, как они вернулись домой и она легла в постель.
Тетушка Тин рассказала ей, что Саммер, проснувшись после ухода Офелии и не найдя письма, закатила истерику. Девочка требовала, чтобы Донна позвала тетю Тин и рассказала об уходе Джулии, о том, куда она ушла и о пропаже записки. Тетя Тин знала, чем занимается Рей, она вызвала шерифа и, образно говоря, «натравила его на след». Он пришел с полицией и заставил Саммер рассказать все подробности ухода Джулии, каждое ее слово. Услышав слова «ловля змей», он сразу же отправился в путь. Увидев, что стоянка моторных лодок пуста, он запросил охрану, которая указала в сторону реки. Ключи от катеров были заперты в офисе, но два катера были на ходу. Добраться до них было недолго, но в этом и была некоторая задержка.
Рей был постоянно занят, но Джулия полагала, что не по этой причине она видит его-так редко со дня, когда в нее стреляли. Он держался с ней на расстоянии, общаясь только по необходимости. В последние дни она начала понимать вероятную причину такого поведения. Казалорь, теперь настало время выяснить это. Вероятно, другой возможности у нее не будет.
Она встала и медленно пошла через комнату к столу, за которым сидел Рей. Ее движения были неторопливыми, она останавливалась для приветствий, поздравлений, но все же ей не хотелось привлекать к себе большое внимание.
Казалось, он наблюдал за ней, ждал ее, пока сидел в кресле, вытянув ноги. Кремовая рубашка оттеняла его лицо, он выглядел бодрым, загорелым и гораздо более привлекательным, чем кто-либо. Она почувствовала себя неловко из-за красного шрама на голове и сломанной руки.
При ее приближении он встал. Они приветствовали друг друга вежливо, с улыбкой. Джулия заговорила о Донне, Аннет и детях. Когда Рей взялся за кресло, чтобы выдвинуть его для нее, она вопросительно на него взглянула.
— Могу я поговорить с тобой? — спросила она. — Я не задержу тебя долго.
Он согласился, удивленно посмотрев при этом на Донну. Вдова, ответив быстрым взглядом ему и Джулии, одобрительно кивнула, медленная улыбка искривила ее губы.
— Нам хорошо здесь, — сказала она. — Продолжайте.
Он ответил на ее улыбку, затем, подмигнув Саммер, пошел за удаляющейся Джулией. Догнав ее, он показал на открытую дверь:
