делать, хотя ей до смерти хотелось спросить его, что он делает, спрятавшись в шкафу при свете свечи. Один за другим она убирала пальцы, поскольку он был слишком занят, прислушиваясь к шагам солдат в коридоре, чтобы сделать это самому. Наконец шаги стихли.
– Что ты здесь делаешь? – прошептала она. – Где остальные?
Леонель не ответил ей. Он просто наблюдал за ней так напряженно, что ей вдруг показалось, что она превратилась в химеру.
– Что? Со мной что-то не так?
Он наклонился к ней и улыбнулся, схватив прядь волос, покрытых пеплом и смолой.
– А, да… Это идея Теобальда, он…
Теперь Леонель поглаживал большим пальцем ее угольно-черную щеку.
– Он… он…
Леонель приблизил свое лицо. Сердце Брисеиды стало прыгать в груди. Что она хотела сказать ему такого важного?
Он…
Леонель прижался губами к ее губам. В животе у Брисеиды запорхали бабочки. Он положил руку ей на шею, как бы не давая сбежать в воображаемые глубины шкафа, и крепко поцеловал ее.
Он позволил ей перевести дух, любуясь пламенем свечи, отражающимся в ее глазах. Она пыталась что-то сказать, но у нее ничего не выходило, только вкус его губ и глупая улыбка, на которую он ответил виноватым взглядом.
– Всегда хотел узнать, каково это.
Звук его голоса обрушился на Брисеиду как град. Не чистый, теплый голос Леонеля, а неестественно высокий голос. Гнусавый.
Брисеида вдруг схватила правую руку Леонеля, которая до этого момента оставалась спрятанной за спиной: в руке он держал ее белое перо. Она выхватила его у него. Леонель выпрямился, моргая, как будто ему в глаз попала пыль.
– Брисеида! – громко воскликнул он, обнаружив ее перед собой. – Теобальд – часть Элиты! Он тонул в тени и тумане, испуганный, один, а за ним, в вечной ночи, медленно опускались перья его крыльев – так он сказал нам в первый день, помнишь? Это поэма Виктора Гюго! Я вспомнил ее, слушая Бенджи: у него такой же голос, как у французского солдата, который твердил этот отрывок с другой стороны окопов. В итоге я попросил друга, владеющего французским языком, перевести его для меня. Он нас так напоил! «Гибель Сатаны» – так называется поэма. Теобальд мог выучить ее только в Цитадели! Где мы находимся? – добавил он, обнаружив темноту гардероба.
Затем он прикоснулся кончиками пальцев к своим губам, как будто осознавая странный вкус, который там появился.
– Говори тише, мы прячемся, – ответила Брисеида тоненьким голоском, переполненная стыдом.
– Ты как? – прошептал он. – Твои волосы…
– Я…
Он заметил белое перо в ее руках и резко выхватил его:
– Я так и знал! Все это время ты приходила в Цитадель к Бенджи!
– Где ты нашел перо, Леонель?
– Оно пролетело сквозь прутья моей камеры. И когда я взял его в руки, то оказался перед твоим другом.
– Что он сказал тебе?
– Он был одержим историей о встрече перед картиной. Какое-то время он думал, что я – это ты. Но когда он понял, что ошибся, связь прервалась.
– Леонель, быть этого не может!
– Если ты так хотела провести с ним всю свою жизнь, тебе не следовало покидать Цитадель! Честно говоря, я не понимаю, что ты в нем нашла, у меня от него мурашки по коже. И что мы делаем в этом шкафу на самом деле?
– Как раз это я и хотел узнать! – крикнул Теобальд, широко распахнув двери. – Какая доверчивость, – вздохнул он, раскрыв перо в пальцах Леонеля.
С фальшивой вежливостью он взял перо из его рук и сунул в карман.
– Спасибо, как мило.
– Почему? – спросила Брисеида, не зная, с чего начать. Теобальд сам выбрал тему:
– Херувимам не понравилось, что я забрал у тебя перо, им нравилось подглядывать за тобой. Поэтому, когда ты перестала быть доступной, они нашли другого мула. И они вытащили тебя из камеры с помощью… этого? – спросил он, поднимая руку Леонеля, которой тот держал перо, его пальцы все еще были сжаты в кулак.
Леонель с удивлением раскрыл ладонь, обнаружив внутри скрученный старый железный прут. Теобальд выпучил глаза, имитируя непонимание, а затем начал снова:
– Они знают, что нарушили определенные правила, воспользовавшись моими услугами, поэтому их совесть не чиста. Они, наверное, думают, что я их обману. Ну вот…
Он забавно качнул головой, получил второй за день удар по черепу и рухнул на большие холодные плиты. Энндал не стал с ним церемониться.
– Давайте поторопимся, – сказал он, подхватывая Теобальда под руки, – мы должны найти способ выбраться отсюда.
– Лиз! – воскликнул Леонель, появляясь позади Энндала. – Ты в порядке?
– А Оанко? – уточнила Брисеида. – Где Оанко?
– Ушел искать остальных, – сказал Энндал.
– Но я знаю, где они, – добавила Лиз.
– Тогда пошли.
– Подождите, нужно найти кольцо!
Брисеида обыскала карманы Теобальда в поисках кольца архиепископа.
Все они были пусты.
– Нам пора идти, Брисеида, – прорычал Энндал, – что ты ищешь?
– Но он его туда положил, я уверена!
Из другого конца коридора донесся странный рев.
– Что это за тварь? – воскликнул Леонель, указывая пальцем на полуархангела, полуящерицу, полухимеру, которая, пошатываясь, приближалась к ним. – Но… это лицо, кажется…
– Потому что это он и есть, – прошептала Брисеида. – Мне нужно найти кольцо архиепископа, это очень важно! Теобальд положил его в карман, но оно исчезло…
– Может быть, он надел его на один из своих пальцев, – предположила Лиз.
Брисеида разглядывала все кольца, которые Теобальд носил на своих пальцах. Ни на одном из них не было выгравировано букв или символов.
– Давайте поторопимся, – сказал Энндал, когда химера набрала скорость.
– Кажется, вот это! – сказала Лиз, снимая кольцо с цепочки, которую Теобальд носил на шее.
– Нет, это, должно быть, его, – вздохнула Брисеида. – У архиепископа было серебряное.
– Поищем позже, нам надо идти! – воскликнул Энндал.
Они побежали в противоположную сторону от химеры, Теобальд на руках у Энндала, его голова покоилась на плече царя, на лице было написано ангельское выражение мальчишества. Стражники замка реорганизовывали свою оборону. Несколько раз им приходилось поворачивать назад, искать другой коридор, другой выход. Время от времени Леонель ударял архиепископа-ящерицу мечом Энндала, чтобы заставить его держаться на расстоянии. Но существо становилось все более уверенным и подходило все ближе и ближе.
– Давайте разделимся, – предложил Леонель, надеясь потерять химеру в углу коридора. – Лиз, иди и освободи остальных!
– Я знаю, где их найти, но это не значит, что я знаю, как их освободить, – проворчала Лиз, поднимаясь по винтовой лестнице.
Они спускались по лестнице друг за другом, на полпути они услышали стук и крики, доносившиеся из подземелья. Они бросились внутрь, Лиз остановила их перед последней ступенькой и робко просунула голову в коридор:
– Оанко!
– У него нет ключей, – ответил Оанко, занятый обыском карманов охранника, которого он только что вырубил.
Факелы, висевшие на стене, освещали мрачный коридор.
– Эй! Мы здесь! – воскликнул Эней, услышав их голоса со дна одного из подземелий, высеченных в скале.
– Мы знаем, Эней, потише!
В другом конце коридора в замке щелкнул ключ. Изольда остановилась в дверях. Ее взгляд переместился с охранника, лежащего на полу у ног Оанко, на Лиз и Брисеиду и, наконец, на Энндала, несущего на руках все еще бессознательного Теобальда.
– Я могу все объяснить, – нервно прошептал Энндал. – Если ты нас выпустишь, я…
– Нет.
Энндал сглотнул.
– Все в порядке, я запер химеру! – воскликнул Леонель, подойдя к ним сзади. – Госпожа… – неловко поздоровался он, обнаружив Изольду.
– Вы не можете выйти этим путем, – сказала она, поднимая связку ключей, чтобы вставить ключ в замок первого подземелья, затем второго. – У входа стоит дюжина стражников. Но если вы последуете за мной, у вас может появиться шанс. Я провела свое детство в этой крепости, я знаю
