стоит по правую руку от меня.
— Ярких звезд и тихих ночей, миель Снежана, — остановился возле ступеней владыка. — Я прошу извинить мне мою дерзость за столь поздний визит…
— И тебе привет, Айникель. Давай без речей, а то поздний ужин плавно перетечет в завтрак, — улыбнулась я, поднимаясь с трона. — Тем более: что вы не поддерживаете регламент наездников, так к чему распинаться? — приблизилась к ступеням я и протянула эльфу свою руку. — Все равно не попадаете по нужным нотам… — шепнула я, и прыснула, стараясь расположить мужчину на более дружеский лад.
— Простите, — поцеловал он мои пальчики, а после него и Разайлин.
— Ерунда, — подмигнула мужчинам я. — Если честно: и речь не та, да и гонца вы не прислали, не сообщили о визите, — мужчины нахмурились. — Но я вам рада, — снова расплылась в дружелюбной улыбке я. — Примите мое приглашение на ужин? Ваших людей разместят, не волнуйтесь.
— Конечно же: примем, — кивнул Айникель. — Благодарю, Снежана. Вы догадываетесь о цели нашего визита?
— Вы не поверите, но еще два часа назад даже не помышляла. Обсудим за ужином, — спустилась я по ступеням к мужчинам, и они последовали в шаг со мной к лестнице.
— А мы, признаться, еще две недели назад планировали вас посетить.
— Стало быть: ваши разведчики заслужили свой хлеб.
На этом наши краткие переговоры на время закончились, давая мне моральную передышку. Плюс: мужчин я все же расположила — улыбки, ночь на дворе, все уставшие… все это сыграло даже на руку мне. Минус: ну почему встряла именно я? Дочь Армана — вот пусть и сам расхлебывает! С эльфами же как на пороховой бочке: не знаешь, когда рванет. Да, они признают магическую силу и мощь наездников, их значимость для всего Аэритоса, но не прогибаются под чужую волю и не преклоняются — словно независимое и непризнанное государство.
Едва прислуга отворила дверь в столовую, завидев нас еще на подходе, как мимо пронесся самый настоящий ураган. Я даже не поняла: что именно произошло, пока не переступила порог помещения. «Вот паразиты!» — вся шестерка уселась за стол по правую руку от места главы клана — они подтвердили то, что сотворили в тронном зале, выставляя себя под моей опекой!
Я и рта раскрыть не успела, как меня больно подхватили под руку и поволокли в сторону камина и диванов.
— Располагайтесь, мы на минуточку, — сладко пропела Лиля, отпуская мою руку. Я развернулась и оказалась плечом к плечу рядом с собственным семейством.
— ЧЁ творишь?! — шикнула я на нее.
— Рекламная пауза, иначе я сейчас покусаю всех вас! — прошипела грозно она. — Времени мало, додумаете сами. Ты, — тыкнула она пальцем в моего отца. — Если мои дети переступят порог дома, то домом я это не назову даже для себя. Хватит, Джей, вы восемьдесят лет живете душа в душу. Лэйн даже не зять, а брат тебе! Ты, — переместила она палец на Армана. — Забудь о той девке уже, я следила за ней, у нее другой мужик был, и свою любовь к тебе она продала за парочку дорогих камней. Ты, — уставилась она на меня. — Дохрена близких было, что швыряешься нами? Только попробуй уйти в закат, я тебя из-под земли достану! Ты, — обратилась она к последнему из нашей пятерки. — Веди переговоры, но не заговаривайся: нехрен нахрен детей женить — им слишком рано!! — шикнула она Лэйну, развернулась и с самой обаятельной улыбкой зашагала к столу.
Кто отмер первым, я не помню. Выступление Лили, каждое ее слово набатом било в моей голове. Я впервые посмотрела на свою маму как не на придаток к Джеймсу: с любовью к платьям и новаторскими идеями для жизнедеятельности клана, а как на попаданку. Она же самая настоящая попаданка, которая мыслит: как самая обычная земная женщина. Сор из избы не выносить! Даже я такой не стала, из лейтенанта-инструкторши я быстро переметнула в миель-охотницу. Я не относилась к власти в клане так серьезно, да и вообще им не занималась: есть же Лиля и Джеймс — зачем мне тратить время на это, если я могу его использовать на путешествия и романтику со своим мужем.
— Еще раз приветствую вас на землях клана Снежных скал, владыка Айникель, наследник Разайлин. Какие земные дороги и судьбоносные пути вас привели в наши земли? — завел шарманку мой муж.
— Я думаю: ответ на этот вопрос вам лучше знать, — вздернул бровь Айникель, стрельнув взглядом на внука. — Меня больше интересуют ваши ответы: что вы намерены с этим делать?
Лэйн закусил губу и вопросительно уставился на меня, я же перевела такой же взгляд на Армана. Тот сделал вид: что не увидел обращенного вопроса в его адрес. Вот же зараза! Теперь мне отвечать за всех?! Да чтоб вас…
— Ничего, — как раскат грома грохнул среди ясного неба, отозвался Джеймс. — Могу слать гонца: что Раймиль в гостях — для вашего душевного спокойствия.
— В гостях?…
С этой секунды поднялся такой галдеж в столовой, что я и вовсе не различала: где и чьи реплики. Гомон стихал лишь на словах Лэйна, которого не перебивали в силу его статуса хозяина дома. Он пытался что-то объяснить о свободе выбора, об ошибках, которые все имеют право совершать, и вообще обо всем, что только возможно: лишь бы утихомирить пыл родителей. Великолепная шестерка молчала со скорбными лицами, изредка поглядывая на меня. Я же не спешила влезать в спор, давая возможность выговориться каждому, пока уже голова не заболела…
— Так, все! Замолчите уже! — не выдержала я, подскакивая с кресла и топая ножкой. — Ужас и кошмар, а не родители. Удивительно: что ваши дети еще при вас, а не сбежали, сверкая пятками, — переводила я грозный взгляд с притихший гостей на собственных советников, на своих родителей. — Еще пережените их всех. Вы что, не были в их возрасте?
Я вышла из-за стола и поманила пальчиком своего супруга. Открыла шкатулочку, которую принесла с собой, вынула из нее два одинаковых перстня с желтыми камнями и подошла к Габриелю.
— Ты тоже держи, — обратилась я к Лэйарину, и в четыре пальца мы обхватили металлический ободок. — Палец! — скомандовала сыну я, и мы надели ему перстень.
Через минуту мы повторили все с Михаэлем и вернулись на свои места.
— Мам, это что? — рассматривал перстень Габриель.
— Антибеременин. Сниму через десять лет, — подмигнула сыну я.
— Мама!! — возмутился Михаэль. — И ты тоже… ТЫ?
— Артефакты заключены на моей ауре и вашего отца. Снять можем только мы, и только тогда: когда посчитаем вас готовыми к собственным детям, — преспокойно объясняла
