Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
учреждении, где требования гигиены и стерильности ставились намного выше психологических потребностей детей, их не брали на руки, с ними не разговаривали. И даже в этих условиях впадали в госпитальную депрессию далеко не все младенцы, а только часть их них, возможно, более чувствительные дети. А уж помогала ли им потом какая-либо терапия, это науке и вовсе неизвестно.
Много лет работая с приемными родителям, я могу сказать, что опыт депривации (обычно длящейся гораздо больше 21 дня и в условиях казарменного типа учреждения, часто еще и с плохой заботой, а то и с жестоким обращением) действительно может сказываться долгие годы.
Также известно, что классические «разговорные» методы терапии, при которых клиент много часов говорит с терапевтом о своей проблеме, обсуждая ее во всех нюансах, не очень эффективны в работе с ранними травмами.
Какое, скажите на милость, все это имеет отношение к ребенку, который, пока мама была в больнице или в отъезде, не слезал с рук у любящей бабушки, папы или старших детей, которого утешали и обнимали, когда он грустил и расстраивался, а после возвращения мамы она его любила и заботилась о нем? Конечно, ему не будет хорошо от разлуки с мамой, он может страдать, может приболеть, позже может понадобиться время, чтобы он пережил обиду и успокоился. Но это часть жизни – иногда нам бывает плохо и грустно, и потом нужно время, чтобы вернуться в норму. При чем здесь «травма на всю жизнь»? Зато травма у мамы столь категоричным высказыванием эксперта уже точно обеспечена.
Да, длительное разлучение с материю в раннем возрасте – событие травматичное, по возможности надо такого избегать. Но будут ли стойкие последствия, зависит не только от количества дней, но и от особенностей ребенка, состояния его здоровья, и того, где и с кем он останется, как с ним обращаются в отсутствие матери, как она будет себя вести по возвращении и еще от множества факторов. Если даже травма разовьется, то еще в десятки раз большее число факторов будут определять, сможет ли ребенок преодолеть ее последствия, сам или с чьей-то помощью. Мы можем даже никогда не узнать, что именно помогло – например, какой-то мультик или сказка, которые он любил, или какой-то конкретный случай, когда он позвал, и она пришла, и этот опыт заместил прежний травматичный. Но даже если он вырастет, не преодолев последствия травмы, он может сделать это в каких-то следующих отношениях, например, переходя на крик к собственному ребенку.
Устойчивая, влияющая на личность в целом и на судьбу травма обычно развивается не в результате одного какого-то события, пусть даже тяжелого для ребенка, а в результате искаженных отношений, которые не только травмируют, но и не дают возможности от травмы исцелиться. Можно привести такую аналогию. Все дети, пока растут, много раз падают и разбивают в кровь коленки. Мы дуем, мажем лекарством, защищаем повязкой, оно болит сколько-то часов или дней, потом заживает. Детские коленки на это рассчитаны. Конечно, если вместо того, чтобы лечить и защищать, мы будем ставить его каждый день на эти коленки на горох, они не заживут никогда. Но решение проблемы тут в том, чтобы не ставить на горох, а не в том, чтобы никогда не давать ему упасть. Невозможно ставить задачу никогда не травмировать ребенка за время детства. В конце концов, от вас не зависит, не загремите ли вы в больницу. Но смягчать для него неизбежные травматичные ситуации и помогать потом пережить болезненный опыт и восстановиться – реальная задача.
Так что, как бы вас ни впечатляла и ни вдохновляла какая-то теория, очень важно держать включенными критичность и здравый смысл и не впадать в догматику и крайности. Теория привязанности не требует от вас приносить себя в жертву детям. Она не требует обложить ребенка «ватой» вашего постоянного присутствия и бесконечной любви. Она про другое.
Быть с ребенком
Меня теория привязанности завораживает тем, что позволяет понять, как получается, что из крошечного существа, которое абсолютно зависимо, абсолютно не может о себе позаботиться, не имеет никакой свободы выбора, вырастает самостоятельный человек, обладающий сложной психикой, ценностями, нравственностью, обладающий огромным количеством автономии. Как тайные колесики крутятся, как переливается что-то между внутренними колбочками, что забота родителей превращается в самостоятельность? Это то, что мне интересно, во что мне хочется всматриваться, про что мне хочется писать и рассказывать.
А еще, несмотря на незавершенность теории, у нее уже сейчас есть практическая, можно даже сказать, терапевтическая ценность. Знакомясь с этим взглядом на детство, молодые родители испытывают сильнейшее чувство узнавания. Как будто ты что-то знал, но забыл, и вот оно всплывает, вспоминается, и ты понимаешь, что так и должно быть, что это правильно, вот так и надо. Люди замечают, что у них улучшаются отношения с ребенком, что они начинают совершенно иначе чувствовать себя как родители, – более уверенно, более расслаблено, более счастливо. Я сама пережила этот опыт узнавания, и потом мне рассказывали о нем сотни и сотни молодых родителей.
Теория привязанности говорит о том, как важен для ребенка взрослый, но она нигде не утверждает, что для взрослого важен только ребенок. Она учит относиться к ребенку как к ценности, но не предлагает родителя считать лишь средством.
Согласно теории привязанности, взрослый приводит ребенка в мир, обещая ему свою любовь, защиту и заботу – но не удовлетворение всех желаний и полное отсутствие неприятных переживаний.
Если коротко, то на мой взгляд, ответ теории привязанности на дилемму «дети или работа» таков.
Вы имеете право жить свою жизнь, а ребенок должен к вашему способу жить приспособиться. Именно на это работают его инстинкты, его мощная программа поведения следования – быть со своим взрослым, ориентироваться на него, считать хорошим и правильным все, что считает хорошим и правильным взрослый, жить в его доме, есть его пищу, говорить на его языке, вести его образ жизни.
При этом вы имеете право уходить по делам, а ваш ребенок имеет право из-за этого расстраиваться. И вы не обязаны оставаться дома, чтобы он не расстраивался, как и он не обязан делать вид, что его это устраивает.
Вы имеете право заводить новых детей, а ребенок имеет право ревновать к ним. Вы не обязаны отказывать себе в расширении семьи, чтобы он мог оставаться единственным, но и ребенок не обязан делать вид, что ему все нравится.
Вы имеете право развестись с супругом, а ребенок имеет право страдать из-за этого. Вы не обязаны
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
