Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
– Дура ты, Даша! Какая же ты дура!
– Да, я дура, сука, тварь! Ударь меня! – верещит она. – Ты даже ударить не можешь, у тебя духу не хватит! Беги к своей принцессе, упади ей в ноги, чтобы она плюнула тебе в лицо, ты же этого добиваешься! Глянцевый мальчик с обложки! Идиот доверчивый.
– Я идиот не с обложки, а из видео. Видеот...
– Знаешь, мне хочется повеситься... – говорит она мне в спину.
А я возвращаюсь в коридор и стараюсь не слышать ее рыдания. Будучи их свидетелем, ты становишься соучастником. А это уже не твоя война. В голове пульсируют лишь две фразы: Зачем? Чтобы было больно... Как просто.
Наше время отвратительно мне тем, что на любое «зачем?» у каждого найдется логичное объяснение мотивов своего поступка. Такое впечатление, что мы не живем, а заготавливаем себе алиби, впрок. На всякий случай.
Повеситься ей хочется... Моя самая заветная мечта – это собрать всех своих бывших девушек на одной вечеринке и напомнить каждой, кто и как собирался из-за меня вешаться, травиться, резать пальцы ног и прочее. Заодно напомнить всем, что они не сделали этого лишь потому, что я – конченый псих, конченый наркоман и конченый пидор. Я не стал ни одним из этих замечательных персонажей. Херово, да? А главное – все как-то бездарно живы до сих пор. Включая меня...
И все будут продолжать жить так же. Когда-то придумав для себя образ, которому нужно соответствовать, написав себе главную роль, которую нужно играть, гордо задрав подбородок. Играть, чтобы однажды случайно узнать, что снимаешься в эпизоде чужого кино.
Так будет и с Дашей. Сегодня она лишь еще раз укрепилась в мысли, что в этой жизни ей назначено быть женой принца (в идеале им будет кавказский водочный король), а пока она его не встретила, ей должно страдать и страдать. Не удивлюсь, если сама себе или, по пьяни, подругам она жалуется, что «люди ее не понимают», говоря эту фразу с драматическим наигрышем. Знаете, как девушка из массовки, изображающая случайную знакомую героя в первых кадрах картины. Ту, которая, глупо закатив глаза, говорит: «Мне сегодня нельзя быть одной». А потом Tony&Guy постригают ее в монахини...
В «Старбаксе» глобальное жужжалово. Кажется, сегодня здесь собралась вся молодежь, стремящаяся казаться актуальной. Даже у кавказских ребят с вечно настороженными подбородками и у блондинок на выгуле – «Макбуки» с навечно приросшими к экрану «Одноклассниками». Все пьют латте, едят сэндвичи с обезжиренной курицей и деловито переспрашивают друг у друга: «Вай-фай нормально ловит?».
Заваливаюсь в кафе с бутылкой Dewars, купленной в супермаркете. Заказываю большой стакан колы, воровато озираясь, под столом, наливаю в него виски. Захожу в ЖЖ, пробегаю ленту из трехсот комментариев, и на второй странице понимаю, что неинтересно. В почте какие-то рабочие рассылки, запросы на интервью. Открываю один, с многообещающим вступлением: «АНДРЕЙ, УМОЛЯЮ, ВСЕГО НЕСКОЛЬКО ВОПРОСОВ» – и дальше объяснения, почему на них жизненно необходимо ответить. То ли у авторши письма истерика, то ли Caps Lock забыла отключить. Вопросы набраны шрифтом другого размера, видимо, копипейстила из драфта другого интервью, или у нее это одна на всех рабочая заготовка. Первый вопрос: Ваши творческие планы? Это будет другой проект? Вам хочется изменить стиль?
В точку. Именно этого мне и хочется. Тычу на навязчивый баннер, обещающий «сенсационные откровения звезды», обнаруживаю монолог Тани Булановой, или Лады Дэнс, или кого-то еще из «сенсационных звезд». Выделяю текст, копирую его в ответ на письмо журналистки, нажимаю «Отправить». Надеюсь, процентов на восемьдесят это то, что она хотела от меня услышать. Пробегаю входящие, натыкаюсь на это чертово видео, присланное Наташей. Тупо смотрю на прикрепленный файл минут тридцать или больше (во всяком случае, парочка за соседним столиком успевает смениться). Прибавляю громкости в наушниках, ставлю Radiohead достаточно громко, так, чтобы не слышать окружающих – «Fake plastic trees». И начинаю выплескивать себя...
A green plastic watering can
For a fake Chinese rubber plant
In the fake plastic earth
That she bought from a rubber man
In a town full of rubber plans
To get rid of itself
It wears her out.
«Глупо повторять чужие аксиомы про то, что каждый из нас имеет право на прошлое. Еще глупее им соответствовать. Но ничего теперь не сделаешь. Так уж вышло, как оно все вышло. В тот день, когда было снято это видео, я впервые попытался пригласить тебя на свидание. Потом улетел в Питер. Потом обожрался кислоты. Потом оказался в чужой постели. Примитивная история примитивной командировки.
Сегодня я говорил с Дашей, поймав ее в коридорах телецентра. Ее жалко, по-своему (прости, я не собираюсь заставлять тебя ее жалеть). Мне ее было жалко. Она рассказала эту вашу совместную историю. Сопли, слезы, неконтролируемая истерика. Дело даже не в этом. Я не хотел слушать эту историю, не хотел разбираться в хитросплетениях чужих судеб. Я задал ей всего один вопрос – ЗАЧЕМ? Она ответила просто: «Чтобы было больно. Не одной мне». Она не раздумывала над ответом и пяти секунд. Думаешь, она знала заранее, что я спрошу? Готовилась к этому диалогу? Вряд ли. Я полагаю, это у нее в подсознании. Она запрограмирована бить в ответ. Даже не так. Бить первой. И я подумал о том, что все мы, в сущности, – пластилиновые люди. Однажды нас обожгли зажигалкой, или наступили на ногу, или оторвали что-то в очереди. И мы приняли форму. Оплавились с одной стороны. Все наши слова, мысли, поступки носят оборонительный характер. Нам кажется, что нас все время хотят обидеть, вот мы и защищаемся впрок. Авансом....
She lives with a broken man
A cracked polystyrene man
Who just crumbles and burns
... ересь какая-то выходит. Не могу сосредоточиться, мысли скачут туда-сюда. Хочется написать тебе о чем-то важном. О том, без чего мы оба не можем. Хочется сосредоточиться на одной мысли, но не получается. Наверное, это оттого, что просто слишком много хочется тебе сказать. Мы не наговорились. Не выговорились. Наверное, ты и вправду любила не того мужчину. Я конченый идеалист. Или конченый эгоист, повернутый на синдроме Бэтмена. Я не хочу спасти весь мир, но в тот вечер мой мир он... на нем словно наметился скол. Чуть тронь его, и трещины побегут в разные стороны. Девчонка, которая лежала в студии, казалась мне важнее всего. Важнее случайной ночи с Дашей, важнее наших разборок из-за этого гребаного видео. Поверь, я не пытался маскировать свой глупый залет под вселенскую трагедию. Просто то, чем я жил последние годы, оказалось вдруг какимто катастрофическим фейком. Я начал терять себя.
Все вокруг только и делают, что говорят об ответственности. «Мы должны думать о том, какое влияние оказываем на аудиторию. Мы должны быть осторожнее с определениями. Аккуратнее с личными примерами».
Я, как и все вокруг, никогда не обращал внимания на эти туфтовые истины. Я всегда думал, что эта навязанная политкорректность и, типа, ответственность – чулан для тех, кто отгородился от мира плотной стеной своего страха. Или лицемерия. Но в тот вечер я впервые задумался над тем, что эта истина не такая уж и туфтовая. В тот вечер я испугался. Испугался даже не того, что произошло, а того, что с нас спросится. И спросится гораздо жестче, чем со всех остальных. Не подумай, что я с ума сошел, просто тогда я понял, что камера, микрофон, сцена – это как пистолет. Знаешь, что менты пишут кучу бумаг по поводу каждой выпущенной пули, даже если она ни в кого не попала? Так и нам придется писать, потом. По поводу каждого слова. Не знаю, кому, гораздо хуже, если самому себе. Я очень хотел, чтобы ты поняла меня тогда. Поняла, как мне это важно вдруг стало. Я испугался. И ты бы, наверное, поняла. Просто не в тот вечер. Просто не в том состоянии. Это я сейчас так думаю. А тогда мне казалось это очевидным для всех. Какая к черту Даша? Какое видео? Мне казалось, что...
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
