– Мы приносим извинения за то, что произошло ночью. Я обещаю вам, что этот дежурный будет наказан. Не хотите ли вы остаться в Турции на несколько дней и познакомиться со страной?
– Спасибо, нет! – воскликнула я. – Первым же самолетом мы хотим лететь домой.
– Хорошо. Мы уладим формальности с паспортами и сегодня во второй половине дня посадим вас на самолет, – пообещал он.
Он попросил, чтобы мы подождали несколько минут в холле. Мы сели в кресла. Я увидела еще один американский флаг, который висел на вертикальной мачте в холле, и вдруг почувствовала, как мое горло сжалось.
– Махтаб, ты можешь поверить, что мы едем домой? Можешь ли ты поверить, что наконец мы едем домой?!
Мы просто помолились, поблагодарив Бога: «Спасибо тебе, Боже, спасибо!».
Пока мы ожидали, Махтаб нашла или кто-то дал ей карандаши. Она стала рисовать. В голове у меня все смешалось от переживаний и возбуждения, и я не обращала на нее внимания, пока она не показала мне свой рисунок. В верхней части листа сияло золотистое солнце на фоне четырех рядов коричневых горных вершин. На первом плане находилась лодка – воспоминание о доме в Альпене. С одной стороны она нарисовала самолет, а возможно, птицу. Черным карандашом был нарисован типичный курдийский дом, один из тех, которые мы видели по дороге. Она нарисовала даже пробоины от пуль в стенах. А в самом центре был изображен красно-бело-голубой флаг, развевающийся на ветру. И на этом полотнище четко вырисовывалось слово «АМЕРИКА».
ПОСТСКРИПТУМ
Мы с Махтаб вернулись в Мичиган 7 февраля 1986 года. Наше возвращение придало отцу сил. Некоторое время он был бодрым и жизнерадостным, но потом его победил рак. Он умер 3 августа 1986 года, спустя два года после того, как мы с Махтаб высадились в Тегеране. Нам его очень не хватает.
Мама пытается приспособиться к жизни без папы, но часто плачет. Она благодарна судьбе за то, что дочь и внучка вернулись на родину.
Джо и Джон оказались неоценимыми помощниками в устройстве нашей новой жизни. Они хорошие сыновья и уже сейчас больше мужчины, чем мальчишки.
У меня нет никаких вестей о моих приятельницах Шамси, Зари, Элис и Ферест. Никто из них не знал о моих планах побега, и я надеюсь, что ни у одной из них не было неприятностей по этому поводу. Я не могу подвергать их опасности, связываясь с ними.
Хелен Баласанян по-прежнему работает в Отделении США при посольстве Швейцарии в Тегеране, делая все возможное, чтобы помочь другим людям, оказавшимся в ситуации, подобной моей.
Я послала короткую информацию Хамиду, хозяину магазина мужской одежды в Тегеране. Его телефон помогал мне связываться с Хелен, Амалем и другими. 2 июля 1986 года я получила письмо, доставленное третьими лицами. Вот что он писал:
«Моя мужественная Бетти!
Я не сумею передать того, что ощутил, когда получил от тебя письмо. Впервые за долгое время я почувствовал удовлетворение. Я позвал жену и рассказал ей твою историю. Она тоже искренне порадовалась. Все мы были довольны, что вы уже наконец дома и хорошо себя чувствуете. Ты знаешь, я очень полюбил тебя и твою малютку, твою очаровательную спутницу М.! Я не забуду вас до конца жизни.
Около двух месяцев назад мой магазин закрыли, обвинив в продаже маек с английскими надписями, поэтому сейчас мы не работаем. Ситуация ухудшается с каждым днем. Я думаю, что вам повезло.
Передай привет М. и мое глубокое уважение твоим родителям.
Пусть хранит вас Бог!
Хамид».
Сердобольный банкир одолжил мне деньги, чтобы я могла сразу вернуть долг Амалю. В конце 1986 года он сам планировал побег, но его план не осуществился из-за спора о поставках американского оружия в Иран.
Шум вокруг американских поставок оружия был неожиданностью как для меня, так и для каждого, кто находился в Иране на протяжении нескольких последних лет. Здесь было известно раньше, что США поставляют оружие обеим воюющим сторонам: Ирану и Ираку.
Привыкнуть снова к жизни в Америке было для Махтаб немалой проблемой, но она справилась и с этим. В школе у нее одни пятерки. Она снова счастливый и улыбчивый ребенок. Иногда она тоскует о папе, но не о том ненормальном человеке, который держал нас заложницами в Иране, а о том прежнем своем отце, который любил нас обеих. Она тоскует также о своем кролике. Мы обошли все магазины с игрушками, но такого, как был у нее, найти не удалось.
После нашего возвращения в Америку я встретила Терезу Хопгуд, сотрудницу Департамента штата, которая помогала моей семье все полтора года, пока продолжалась эта драма. Она согласилась со мной, что следует рассказать о моих переживаниях, для того чтобы предостеречь других. Отдел, в котором работает Тереза, занимается судьбами женщин и детей, задержанных насильно в Иране и других мусульманских странах. У нее в картотеке сейчас более тысячи таких дел.
Мы с Махтаб должны согласиться с мыслью, что, возможно, мы никогда не освободимся от Муди, находящегося на другом конце света. Его месть может настигнуть нас каждую минуту или непосредственно, или же с помощью его многочисленных племянников. Муди хорошо знает, что заманив каким-нибудь образом Махтаб в Иран, закон этой страны будет полностью на его стороне.
Возможно, он не знает о том, что мое желание мстить так же настойчиво, как и его. В настоящее время и в Штатах, и в Иране у меня есть влиятельные друзья, которые никогда не позволят ему взять верх надо мной. Я не могу здесь сообщить подробно, какими средствами я воспользовалась. Могу сказать только то, что обе мы живем под вымышленными именами и фамилиями где-то в Америке.
О Муди я ничего не знаю, за исключением того, что мне написала Элен в письме от 14 июля 1986 года, которое она выслала моей маме:
«Дорогая Бетти!
Я надеюсь, что это письмо найдет тебя в добром здравии и счастливой. Вообще-то я рассчитывала на то, что ты первая напишешь мне. Мне казалось, что мы все-таки подруги.
Несколько раз после вашего исчезновения мы навещали твоего мужа. Я помогала ему даже разыскивать вас, потому что очень за вас беспокоилась. Я и до сих пор не знаю, что с вами случилось.
Вот уже несколько месяцев я не видела доктора Махмуди. Как-то мы заехали к нему, но его не оказалось дома. Всю зиму, даже после иранского Нового года, мы заходили к вам. Каждый раз снеговик, который вы слепили с Махтаб, становился все меньше и меньше, и однажды от него осталась лишь цикламеновая ленточка на земле. Снеговик растаял в воздухе подобно тому, как это случилось с вами…»
