Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
— Получите! Здесь проезжали два отряда совсем недавно?..
* * *
Никогда прежде замок Консьержери не принимал столь высоких гостей. Король Франции нередко останавливался здесь, когда судьба заносила его в собственную столицу, но теперь кроме него замок с почетом принимал императора Священной Римской Империи Конрада с супругой, короля Богемии, герцога Саксонии и других властителей со всех концов Европы.
Когда делегация, прибывшая вслед за парижскими гонцами, сообщила Людовику Толстому о желании его августейшего собрата начать переговоры, у него в первый миг отлегло от сердца. Если противник хочет говорить, значит, он опасается драться. Конечно, момент для переговоров королю представлялся весьма неудачным: с одной стороны, того и гляди, мог нагрянуть коннетабль де Вальмон с англичанами, с другой — пришедший в себя граф Тибо с бесноватым святошей. Но выбора не оставалось. Армия, приведенная императором, превосходила числом и королевскую, и уж подавно нормандцев с шампанцами. Игнорировать такую силу не представлялось возможным.
Встреча была назначена в Консьержери.
Людовик Толстый целыми днями вел беседы с аббатом Сугерием, стараясь обезопасить себя от любых возможных неожиданностей, но первая же из них едва не поставила короля в тупик: среди прочих кресел-тронов, предназначавшихся участникам переговоров, император Конрад потребовал установить трон для его супруги. Людовик Толстый удивленно посмотрел на гостя — женщине присутствовать на переговорах?! Причем не на скамеечке, немой слушательницей за спинами мужчин-переговорщиков, а среди них, как равная с равными? Это было неслыханно.
— Нет, нет и нет! — объявил Людовик и отправился к герцогу Аквитании — поведать союзнику о столь вопиющем условии молодого императора.
Первое, что услышал король на подходе к покоям герцога, был звонкий перестук тимбра.[76]
«Неужели он танцует? В такой час? — возмутился государь. Ему хотелось придумать иное объяснение, но раздававшиеся из-за дверей звуки виолы и радостный смех не оставляли сомнений, что сын менестреля ни в чем не отстает от своего прославленного и, на счастье, покойного отца. — Непостижимо! Судьба французских земель висит на волоске, а он пляшет!»
— Нет, не так! — донесся из залы голос Гийома Аквитанского, убивший последнюю надежду короля, что неуместное веселье не связано с особой союзника. — Руку держи выше. Ногу на землю ставь четче, причем не пятку, а носок!
— А после этого поклон или поворот? — послышался вопрос, и обомлевший от неожиданности король, отпихнув салютующую охрану, распахнул дверь.
Представшая взору картина окончательно лишила его дара речи: посреди залы в окружении нескольких музыкантов герцог Аквитанский учил какому-то страстному танцу грациозную Никотею Комнину. Яркие темные глаза Гийома пылали, обворожительное, почти детское лицо императрицы раскраснелось от быстрого движения, а ошеломленный король так и стоял на пороге, пытаясь осознать увиденное. «Похоже, надеяться на поддержку Аквитании в переговорах с Империей было бы крайне неосмотрительно», — подумал он.
— Ваше величество, — Никотея вдруг разом изменилась, точно по волшебству превращаясь из легконогой девчонки в высокородную царственную особу, — я счастлива видеть вас. Прошу извинить, друг мой. — Она повернулась к Гийому Аквитанскому. — Я всегда мечтала попросить совета у государя столь опытного в делах правления и столь умудренного жизнью, каким является король Людовик. Если вашему величеству только будет угодно, — нежно проворковала Никотея.
— Угодно, — буркнул монарх, вдруг ощутив непонятный укол в области сердца.
«Порой небо посылает ангелов на землю, и те принимают человеческий облик. В Библии много раз упоминаются такие случаи, — вспомнил король. — Быть может, она и не ангел, но обликом — воистину небесное создание. И уж его-то Господь точно дарует избранным дщерям своим, чтобы напомнить о своем всемогуществе. В сущности, что изменится от того, что юная племянница властителя ромеев будет присутствовать меж нас на переговорах? В их землях так принято, и женщины порой даже самолично восседали там на троне. А и то сказать — на такое милое личико глядеть куда приятнее, чем на рыжую физиономию ее мужа».
— О чем же хотела спросить прелестная гостья? — стараясь не уступать южанам в куртуазности, осведомился Людовик.
— Людовик, друг мой… Позвольте со всем почтением именовать вас другом?
Польщенный монарх кивнул.
— Руке Господней было угодно вознести меня на престол, выше которого нет среди земных правителей. Конечно, мой любезный супруг — могущественный император — единовластно управляет всем и вся. Но я как верная жена обязана помочь ему любовью и добрым советом.
— Да, это так, — согласился король.
— Именно поэтому я давно мечтала о беседе с вами.
— Отчего именно со мной? Неужели в Империи не нашлось людей мудрых и сведущих?
— У нас говорят: «Мудрости не бывает много», — улыбнулась Никотея. — Мне представляется, что положение, в котором ныне пребывает Европа, а вкупе с ней и ромейские земли, очень напоминает французское. Как по капле можно узнать вкус моря, так, разобравшись с болями и нуждами вашего королевства, можно найти спасение от бед всех прочих европейских стран.
— И в чем вы, мадам, видите главную боль Франции?
— В том, что ее нет. Нет Франции, — пояснила она свою мысль. — Есть Шампань, Нормандия, другие земли, в которых должно бы почитать короля, но помнят об этом далеко не все и — точно — не всегда. Разве не так?
Король поджал губы и вынужденно согласился.
— Я много думала об этом, мой друг. Вначале мне казалось, что основная беда ваша — эта язва христианского мира, кликуша и пустосвят, Бернар из Клерво. Но, по сути, будь Шампань и Нормандия частями единой Франции, разве дошло бы дело до открытой войны?
— Конечно, нет.
— И тогда я спросила себя: почему же такой мудрый и храбрый король, как Людовик, не объединит железной рукой франкские земли некогда могучей империи Карла Великого?
— Всю свою жизнь, уж, во всяком случае, с того дня, как стал королем Франции, я занят именно этим.
— О да, я понимаю! Мятежных баронов и графов, не желающих признавать верховную власть, так много, а сил, — она вздохнула, — их всегда не хватает. И я снова подумала: а что сделал бы Карл Великий, окажись в подобных обстоятельствах?
— И каков ответ? — заинтересованно спросил Людовик.
— Я подумала и тут же посмеялась над своей глупостью, друг мой. Ведь он же и оказался в такой ситуации и сотворил Империю. Можно ли найти решение более мудрое?! Надо признать, — Никотея печально взглянула на собеседника, — таких великих людей, каким был император Карл, земля рождает нечасто. И даже ему не удалось величайшее из задуманных деяний — объединить Восточную и Западную империи, как это было прежде. Но именно сие — наше священное знамя, на котором начертано рукой Предвечного: «Сим победишь!» Еще будучи герцогиней, — Никотея взяла короля под руку и пошла с ним по дворцовой галерее, — я размышляла, кто же из ныне живущих монархов мог бы стать новым Карлом Великим? Должна признаться, хоть это и не делает мне чести как преданной супруге, что не видела короля, более мудрого и достойного, нежели вы.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
