Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
Коронерское расследование проходило в полицейском участке. У входа два типа в плащах и с записными книжками пытались со мной заговорить, но Лукас, заранее разведав обстановку, провел нас прямиком в зал заседаний.
Помещение оказалось большим, похожим одновременно и на лекционную аудиторию, и на конференц-зал. Пасмурным утром в нем было темно и мрачно. Посредине стоял стол коронера, а справа и слева от него были расставлены три или четыре ряда деревянных скамей, будто в церкви. На одной из скамей уже сидел доктор Фрейзер с незнакомым мне пожилым человеком. Фрейзер с улыбкой кивнул мне, и мы заняли места между ним и группой полицейских, среди которых были и те, кто во вторник утром привез меня в больницу. Судя по всему, распорядители хотели, чтобы в зале собрались все непосредственные участники событий, прежде чем впускать представителей прессы. Наконец типы в плащах и еще два или три человека, явно журналисты, расселись на скамьях напротив. Немного погодя в зал вошел коронер, и все присутствующие встали.
Коронер, худощавый человек лет пятидесяти, с проседью, в очках без оправы, был бодр и внимателен, чем-то напоминая муниципального чиновника или управляющего банком. Ни на кого не глядя, он негромко произнес: «Садитесь, пожалуйста», занял свое место и с минуту сидел молча, аккуратно раскладывая на столе бумаги и делая записи в какой-то ведомости. Наконец он оторвался от своих занятий и осведомился:
– Сегодня пасмурно, но, может быть, все-таки обойдемся без света?
Возражений не последовало.
– Мистер Алан Десленд присутствует? – продолжил коронер.
Я снова встал и ответил:
– Да, сэр.
– Мистер Десленд, как я понимаю, вы согласны на безотлагательное проведение заседания и отказываетесь воспользоваться предложенной вам отсрочкой до следующей недели. Вы это подтверждаете?
– Да, сэр.
– Я также понимаю, что вы понесли тяжелую утрату и что наше расследование может выявить подробности, которые усугубят ваше горе. Я постараюсь свести их к минимуму. Надеюсь, что так же поступят и прочие участники разбирательства. Если ваше самочувствие ухудшится, то по вашей просьбе я прерву слушание дела.
Все это он произнес вежливо, но бесстрастно, явно заботясь лишь о том, чтобы впоследствии никто не мог обвинить его в несоблюдении декорума. Я понял, что он – весьма прагматичный человек, готовый соблюсти все приличия, однако же не упустит ничего существенного. Что ж, может, оно и к лучшему. От милосердия я опять расклеюсь, вот как при докторе Фрейзере.
– Благодарю вас, сэр, – сказал я и сел на место.
– А теперь попрошу всех участников разбирательства представиться поименно. Давайте начнем с полицейских.
Нахлынувшая тревога туманила мне мысли. Казалось, от голосов свидетелей зал заседаний раздувается, как воздушный шар. Я боялся, что он вот-вот лопнет, и тогда… Я прикусил палец и невидящими глазами уставился на журналистов.
Коренастый молодой человек в коричневом костюме, один из полицейских, встал, назвал свое имя – Мартин Симс – и принес присягу:
– …Правду, всю правду и ничего кроме правды.
Он начал рассказывать о том, как девятого июля, во вторник утром, по дороге на работу заметил Карин, бредущую по обочине. Он говорил запинаясь и с трудом подбирая слова, поэтому его показания вскоре превратились в ряд вопросов и ответов, которые аккуратно записывались.
– Она была одета?
– Нет, сэр.
– На ней вообще ничего не было?
– Совершенно верно, сэр.
– Она была расстроена?
– Да, сэр. Еще как.
– Она плакала?
– Да, сэр. Ну, вроде того.
– Она была испугана?
– Да, сэр.
– Как по-вашему, чего она боялась?
– Ну… Вроде бы да, боялась чего-то. Или кого-то, сэр. Она же убегала… ну, как могла.
– Она что-нибудь сказала?
– Нет, сэр, ничего понятного. То есть она, конечно, лепетала на каком-то чужестранном языке, только я не понял ни слова. И все как-то путано.
– У нее были раны или синяки?
– Нет, сэр, я не заметил.
– А кровь была? В интимных местах?
– Нет, сэр. Крови я не видел.
– А обручальное кольцо на ней было или нет?
– Нет, сэр, кольца точно не было.
Затем он рассказал, как укутал ее в свое пальто и отвез в больницу. Дальнейших вопросов ему задавать не стали, и он покинул зал заседаний.
– Старший инспектор, значит, с миссис Десленд полиция больше дела не имела? – спросил коронер.
– Совершенно верно, сэр. Только констебль Тэтчер проводил мистера Десленда в палату миссис Десленд и какое-то время пробыл с ним.
– Что ж, в таком случае давайте выслушаем показания медицинских работников, – объявил коронер, вопросительно оглядев присутствующих.
Доктор Фрейзер встал.
Его привели к присяге, и коронер спросил:
– Доктор Фрейзер, вы осматривали эту несчастную женщину сразу после того, как ее доставили в отделение неотложной помощи?
– Нет, сэр, – ответил Фрейзер. – Осмотр производил мой коллега, доктор Притчард. К сожалению, срочные дела не позволяют ему присутствовать на сегодняшнем заседании. Я – главный консультант-гинеколог в больнице, и, с вашего позволения, сэр, мы с доктором Салливаном, главным патологоанатомом, предоставим вам полный отчет о случившемся. От имени всего персонала больницы. Вы, конечно же, понимаете, что, с практической точки зрения, неразумно отрывать других врачей от работы. Позвольте добавить, что я лично осматривал миссис Десленд незадолго до ее смерти и готов изложить вам полную клиническую картину.
Коронер уставился в свои записи, обдумывая услышанное. Лукас нетерпеливо шевельнулся, готовясь встать, но я, коснувшись его руки, прошептал:
– Все в порядке.
– Необходимо настоять на присутствии врача из отделения неотложной помощи, – шепотом ответил он. – Вы же сами говорили, что он с вами дурно обращался и обвинил в избиении и изнасиловании жены. Коронера следует об этом уведомить.
– Нет, Брайан, не стоит. Прошу вас.
Помедлив, он вздохнул:
– Что ж, как вам угодно.
Коронер взглянул на нас:
– Значит, доктор Фрейзер даст показания от имени больничного персонала. У кого-нибудь имеются возражения?
Лукас помотал головой.
Доктор Фрейзер рассказал о шраме от эпизиотомии и о том, что это означает; упомянув о предыдущих родах, он перешел к объяснению инфицирования маточных труб, внематочной беременности и трудностях диагностирования внутреннего кровоизлияния у пациентки с неизвестной историей болезни и вдобавок неспособной отвечать на вопросы. Меня замутило от подступившего страха. Казалось, тело Карин, оскверненное болью, на виду у всех распростерлось в зале заседаний, будто заброшенный храм, где двери сорваны с петель, растресканные плиты усыпаны сухим пометом, а ветер сметает жухлую листву к заляпанным грязью стенам… Я зажмурился и мысленно воззвал: «О Карин, останови их! Умоляю, останови! Скажи, как мне все это прекратить?!»
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
