Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Зная, к чему приводит небрежение деталями, Сашка убедился, что пушка и пулемет броневика в порядке, подъемные и поворотные магазины смазаны и работают, движок заводится, пусть не стартером, а ручкой через магнето.
Видно, реальность создавалась по принципу: «выглядеть должно так-то, взаимодействовать и функционировать в полном соответствии, остальное не мое дело». Удобно, им на Валгалле все своими мозгами придумывать, а руками воплощать пришлось. Да и с единственным пароходом Воронцов возился не меньше, чем целое судостроительное КБ.
Значит, есть в Сети «служба», специально отвечающая за воплощение самых сумасшедших проектов.
— Понимаешь в технике, воевода, — с уважением сказал урядник Акинф. Здесь, наверное, высокопоставленные особы себя знанием точных наук не обременяли, как и в девятнадцатом веке, к примеру, большинство командиров паровых кораблей смутно представляли, что там внутри корпуса дымит и пыхтит.
— А то! — весело бросил в ответ Шульгин. — Сам, к слову, много ли воевал? Или больше при машине?
— Не шути, воевода. Всю жизнь воюю, с пятнадцати лет. С немцами-ливонцами, с рязанцами и белозерцами пришлось, со степняками чуть не каждый год схлестывались. А вот как ныне — впервые. Тяжело. Вишь, докуда отступили? И чем кончится — думать не хочется.
— Не дрейфь, урядник…
Пожелание показалось Акинфу незнакомым, да у них там, тмутараканских, многое не как у людей.
— Сейчас мы кой-чего наладим. Уверен, что с той стороны никто из наших не подойдет?
— Разве есаул Волк со своими людьми из разведки. Только давненько ушли, и никаких вестей. Всех побить не могли — воины знатные. На тот берег разве их оттеснили, тогда вернутся не скоро, вокруг всего озера лесом. Больше вроде и некому…
— Значит, сделаем, как учили.
При свете фар Шульгин привычно установил четыре растяжки, одну за другой, перекрыв все возможные подходы к мосту с неприятельской (теперь уже) стороны. Гранаты у древних земляков были похожие на «РГ-42», только в два раза массивнее, заряжены, наверное, пироксилином или мелинитом. Вместо взрывателя «УЗРГ» с предохранительным кольцом имелся вытяжной шнур, но в данной ситуации это даже удобнее.
Еще одну посередине, между перилами. Две гранаты остались в запас.
Броневик отвел метров на пятьдесят назад, в ложбинку, так, чтобы пушка смотрела строго по оси переправы. Со снарядами Ростокин слегка ошибся: десять осколочно-фугасных, двадцать шрапнелей. Ничего, скоро еще подвезут, даст бог. Пулеметную позицию расположил почти у самого берега, достаточно топкого, чтобы конница (а пехоты у монголов сроду не было) не могла форсировать речку с разгона. Косоприцельным огнем сгрудившихся всадников причешет так, что часа три-четыре им о наступлении думать не захочется. Или, если совсем удачно выйдет, — думать будет некому.
Вторую опорную точку он устроил справа от дороги, тоже с очень хорошим сектором обстрела.
Дали б ему сюда те три танка, с которыми он другую переправу защищал, куда веселее историю смоделировать можно было. Эффектный рейд до самого Сарай-берке, или как там у них походная столица называлась…
— Что, урядник, до подмоги продержимся? — спросил он, довольный сам собой. — Закуривай…
— Зельем не балуюсь, — покривился тот, но самому предложению не удивился.
Ну да, наверное, здесь, как во времена Алексея Михайловича, табак употребляют только очень независимые и богатые, конечно, личности, вроде как кокаин и опиум аристократы шесть с половиной веков спустя. Только — откуда его возят, если Америка еще не открыта? Опять Игорь маху дал.
Чтобы не оскорблять убеждения и обоняние нового соратника, подымил в сторонке.
Нет, до утра нападение вряд ли состоится: монголы, как известно из истории, народ осторожный, к лесу вообще относятся с опаской, а бродить в глухих дебрях столь же глухой ночью их только с помощью заградотрядов заставить можно.
— Гаси свет, брат Акинф, и ложись поспи, а я покараулю. Часа четыре на отдых имеешь, там и князь с людьми подойдет.
Глава двадцать вторая
Ростокин греб тяжелыми веслами, время от времени оглядываясь и сверяя курс с едва заметным огоньком лампады надвратной иконы. На душе у него было смутно. Словно внутри непонятного, вязкого, тревожного сна. То, что в этот непростой, честно сказать — отчаянный момент появился здесь Александр Иванович, хорошо. Он умеет принимать верные решения в любой обстановке, и его боевые качества Игорь знает. Как он легко и быстро обрисовал их реальную боеспособность, пересчитав взвод в полк.
Но как Шульгин мог вообще здесь оказаться? Они с Новиковым и Удолиным организовали Ростокину переход в астрал, через который он попал в мир юношеской мечты. И нашел здесь то, о чем грезил почти полжизни.
Увлекательный, по-своему спокойный век, совместивший в себе несовместимое. Позднее российское Средневековье, куда более цивилизованное и уютное, чем европейское. (В придуманном им варианте, конечно, как там оно на самом деле было — кинохроник не осталось, однако без инквизиции, крестовых походов, жутких эпидемий и антисанитарии городов.) Нашествие Батыя — это, разумеется, плохо, но, во-первых, не так уж оно было и страшно, если верить Льву Гумилеву, во-вторых — Ростокин догадался противопоставить ему совершенно оригинальное мироустройство. На исходном «субстрате», базисе ХIII века, — техническая и интеллектуальная надстройка второй половины ХIХ с элементами ХХ веков.
С детских лет в своем охваченном смутами, бесконечными мятежами, гражданскими и религиозными войнами двадцать первом Игорь мечтал о таком вот невозможном синтезе. Английский викторианский век, эпоха Александра Третьего и Владимиро-Суздальская Русь, которая, устояв против монголов, присоединив к себе Тверь и иные княжества, в союзе или федерации с Великим Новгородом стала бы величайшей европейской, а за отсутствием Америки и мировой державой. Твердой, просвещенной, гуманной, учитывающей все исторические коллизии, ошибки и преступления прежних и будущих правителей, истинный морально-политический облик союзников и противников. В общем — все, что он знал из курсов истории, «воспоминаний и размышлений» деятелей от Макиавелли до своих современников. Под его, разумеется, властью.
Но пришлось Ростокину стать всего лишь журналистом, военным и космическим. Приключений ему хватало, но мечты оставались мечтами.
Оттого так легко и безболезненно он вписался в команду «Андреевского братства», в их ХХ век. Эти люди оказались братьями по духу и устремлениям, только сумели наяву воплотить то, к чему его влекло подсознательно и безнадежно.
Внезапно осуществилось буквально все и даже немного сверху.
Княжна Елена оказалась живой и прелестной девушкой, еще более красивой и умной, чем в воображении. Встретившись в ситуации, когда он тоже смог предъявить ей свои лучшие качества, спасти от смертельной опасности и даже услышать добровольное и искреннее признание в любви, подкрепленное завещанием великого князя.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
