Мы сидели в борделе, один я, три жены, Я с весны не при деле, очень деньги нужны, Озверел с перетраху, грохнул шлюху в дверях – А потом до барака при шести козырях!
Фарта нет, Жизнь сломала мне хребет: Мирлацванциг, троммельбаух, Унтервельт рибон рибет…
А потом он понял, что полосатый строй уже совсем близко, за первые снаряды зашел. Теперь эсэсовцев, что за спинами прячутся, и сосчитать можно. Тех полсотни, этих же четыре десятка будет. Их в тоннеле вдвое меньше, и даже не вдвое.
Взял лопату, в руках повертел и без всякой дрожи прикинул, как рубить сподручнее. С головы и соскользнуть может, значит – по шее, с оттяжкой…
– Убьют! – пискнул вжавшийся в асфальт страх. – Ты бы назад, вглубь тоннеля, ползком. Без тебя разберутся.
Игла привычно впилась в живот, но Локи представил себе другое. Спрячется – все равно найдут, вытащат из темного угла и станут разбираться по полной. Самозванец-то он сомнительный, а Циркуля грохнул, есть такой грех. Не помилуют, даже если ангел-заступник с небес спустится.
– Товарищи! – куманёк встал по весь рост, обернулся к полосатому строю. – Мы атакуем! Давите «эсэсов»!..
И ударил голосом:
– Впере-е-е-д!
* * *
Самым страшным было пробежать первые двадцать метров, потому что стреляли. Не слишком метко, полосатый строй распался, кто упал на асфальт, кто, не сплоховав, накинулся на «эсэсов». Голыми руками не повоюешь, но двадцать метров – не слишком много.
– Дави-и-и!
Лицом к лицу только рыцари сражаются, и то в фильмах. Локи проскочил в прореху между двумя «полосатиками» и ударил ближайшего солдата. Сбоку, точно по шее. Едва устояв на ногах, выпрямился, отошел чуть назад и снова ударил, уже другого, в спину. Получилось не слишком ловко, «асфальтовый» не упал, но дрогнул, оружие опустив. Тут его и прирезали, штык даже сквозь куртку вылез.
Локи сглотнул и отскочил в сторону, уклоняясь от удара прикладом. Рядом противно взвизгнули пули, он снова отбежал и чуть не столкнулся с вцепившимися друг в друга «полосатиком» и эсэсовцем. На этот раз он бил с хорошим оттягом, лопата с хрустом вонзилась между шейных позвонков.
…В углубление ниже затылка. Будете знать!..
– Бей их камрады! Бей!..
А потом его самого чуть не прикололи. Верзила в камуфляже уже замахнулся, но Локи присел и что есть сил врезал лопатой по ноге, чуть выше ботинка. Тут лопате и конец пришел – треснула рукоять. Хорст почему-то ничуть не удивился. Дрянь инструмент! Выхватил из-за пояса полицейский «Вальтер», снял с предохранителя.
Рдах! Р-рдах!
Так оно вернее будет!
Обернулся и снова выстрелил в чью-то спину в камуфляже. Получи!
Патроны кончились, и вокруг все стихло. Локи удивленно обернулся. На миг почудилось, что на площадке возле склада он остался совсем один. Никого… Рядом лежит снаряд, чуть дальше другой… Он посмотрел в сторону площади и наконец-то увидел людей. «Полосатые» разбегались во все стороны, эсэсовцы же собрались возле брошенной машины, той, что подальше.
– Пригнись! – кто-то резко дернул за руку.
Вовремя! Ударили пулеметы, сразу два. Локи распластался по асфальту и пополз, стараясь не поднимать головы. Пару раз пережидал, пока пули щелкали буквально перед самым носом. А потом подал голос пулемет в танке, и Хорст решился – привстал и кинулся в спасительную полутьму тоннеля.
* * *
Теперь у каждого был карабин. Одиннадцать человек, три сапера, восемь «полосатых». Ни господина Зеппеле, ни верного телохранителя-баварца, ни прочих, кого он помнил. Почти все заключенные из тех, кого гнали под их пули. Локи, дважды пересчитав уцелевших, нетвердым шагом подошел к камраду Четному. Тот выжил, и даже не был ранен. Сидел там же, за ящиком, положив Mauser 98k перед собой, и курил, глядя куда-то в стену. На площадь, заваленную трупами, старался не смотреть.
Локи присев рядом, поерзал и проговорил неуверенно.
– Но ведь мы победили?
Август Виттельсбах кивнул:
– Победили.
Глава 11
За рекой, в тени деревьев[36]
1
Парень по имени Николас честно попытался улыбнуться.
– Только не ругайте меня, леди Палладия. Фройляйн инструктор уже выбрала двойную норму. Подставился, конечно, но на земле прежде воевать не приходилось. Небо – дело иное.
– Мы как раз в небе, – не преминула уточнить Пэл. – Сейчас ругать не буду, но на следующей неделе выделите мне часика полтора, а лучше два. Тогда мы оба будем в форме.
Госпиталь Монсальвата находился на третьем, еще не взятом уровне, поэтому парня устроили не в палате, просто в коридоре, на кресле. На первый взгляд могло быть и хуже, левая рука и плечо в бинтах, все прочее цело. Однако парень с синим кругом на сумке успел шепнуть не слишком понятную фразу, из которой Пэл все-таки вылущила ключевое слово – «sanguis».
Кровь…
– Она мне строго запретила, – негромким голосом продолжал Николас. – Говорит, чувствовала, я ей в небе снился. Но вы бы леди Палладия, послушались?
Пэл подтянула стул, присела рядом.
– Конечно, нет. Не расстраивайтесь, Николас, ваши дела не так и плохи, если вы снитесь таким девушкам. И не смущайтесь, я ничего никому не скажу, хотя у вас все на лбу написано.
Sanguis… Парню срочно требуется переливание крови. А бою не видно конца.
* * *
– Они наверху, – мистер Эйтз указал здоровой рукой на еле заметную снизу крутую галерею. – Лифты заблокированы, сейчас мы пытаемся прорваться по лестницам, но слишком большие потери.
Пэл посмотрела вверх. Каждой крепости положен донжон, главная башня, сердце обороны. Здесь она тоже есть – белая гладкая стена, уходящая под самые своды. Там, наверху, все самое главное: система управления, связь, командный пункт, госпиталь. Раненые умирают один за другим, на Матильду, пытающуюся помогать санитарам, уже страшно смотреть.
Мистер Эйтз, быстро оглянувшись, понизил голос.
– Не рассчитали силы, леди Палладия! Страшно не только то, что теряем людей. За это время они успеют подготовить Монсальват к взрыву. Заряды, что были поставлены, мы обезвредили, но здешний фюрер может отдать приказ на подрыв основного боеприпаса. Тогда – вспышка, и мертвые люди среди мертвого металла.
