Ознакомительная версия. Доступно 53 страниц из 263
— Да, адъюнкт.
Непривычная небрежность. Ты ведь скрывала свою надушенную любовницу от всех, кроме меня. Они, конечно, знали, но всё равно…
В коридоре Блистиг обменялся кивками с Тином Баральтой, а затем ухватил Гэмета за руку:
— Пройдите с нами, будьте добры.
Нихил и Бездна бросили на них тревожный взгляд и поспешили удалиться.
— Руку убери, — тихонько прорычал Гэмет. — Я и без твоей помощи могу пройти, Блистиг.
Тот разжал пальцы.
Они нашли пустую комнату, в которой прежде хранили какие-то предметы — на крюках, вбитых во все стены на высоте трёх четвертей. В воздухе стоял запах ланолина.
— Время пришло, — без экивоков начал Блистиг. — Мы не сможем выступить через два дня, Гэмет, и ты сам это знаешь. Мы вообще не можем никуда выступать. В худшем случае начнётся бунт, в лучшем — постоянный отток дезертиров. Четырнадцатой армии конец.
Удовлетворённый блеск в глазах Блистига вызвал у Гэмета приступ обжигающей ярости. Некоторое время он боролся, затем всё же сумел сдержать эмоции настолько, чтобы посмотреть Блистигу в глаза и сказать:
— Вы с Кенебом подстроили появление этого ребёнка?
Блистиг отшатнулся, словно его ударили, затем лицо Кулака потемнело.
— Да за кого ты меня принимаешь?..
— Сейчас, — отрезал Гэмет, — уже и сам не знаю.
Бывший командир Арэнского гарнизона потянулся к «мирному узлу» на рукояти меча, но тут звякнули доспехи — между малазанцами шагнул Тин Баральта. Смуглый семигородец был выше и шире в плечах, чем любой из них, он положил ладонь на грудь каждому и медленно оттолкнул спорщиков друг от друга.
— Мы здесь, чтобы договориться, а не поубивать друг друга, — пророкотал Баральта. — К тому же, — добавил он, глядя на Блистига, — подозрения Гэмета и мне приходили в голову.
— Кенеб бы никогда ничего подобного не сделал, — прохрипел Блистиг, — даже если вы оба решили, что я на такое способен.
Достойный ответ.
Гэмет отодвинулся и отошёл к дальней стене, остановился спиной к остальным. Мысли неслись вскачь. Наконец он покачал головой и, не оборачиваясь, сказал:
— Она попросила два дня…
— «Попросила»? Я услышал приказ…
— Значит, ты невнимательно слушал, Блистиг. Адъюнкт — пусть она молода и неопытна — не дура. И видит то же, что и ты — что и все мы. Но она попросила два дня. Когда придёт время выступать… что ж, окончательное решение в любом случае станет очевидным к тому моменту. Поверьте ей. — Гэмет развернулся. — Хотя бы один только раз. Два дня.
После долгого молчания Баральта кивнул:
— Да будет так.
— Ну, хорошо, — согласился Блистиг.
Благослови нас Беру.
Когда Гэмет уже собрался уйти, Тин Баральта тронул его за плечо.
— Кулак, — сказал семигородец, — а что там с этой… этой Ян’тарь? Ты знаешь? Почему адъюнкт такая… скрытная? Ну, взяла себе в любовницы женщину, что с того? Единственное преступление здесь — мужчинам меньше достанется. Всегда так было.
— «Скрытная»? Нет, Тин Баральта. Просто адъюнкт не любит выставлять свою личную жизнь напоказ.
Бывший командир «Красных клинов» не сдавался:
— Что из себя представляет эта Ян’тарь? Она обладает неподобающим влиянием на нашу военачальницу?
— На последний вопрос сразу отвечу: понятия не имею. Что представляет? Прежде, как я понял, она была наложницей в великом храме Королевы Грёз, в Унте. В остальном я с ней говорил только по поручению адъюнкта. И Ян’тарь тоже не слишком разговорчива… — И это ещё неимоверно мягко сказано. Красивая, несомненно, и отчуждённая. Обладает ли она влиянием на Тавор? Хотел бы я сам это знать. — И если уж речь зашла о Ян’тарь, я должен вас покинуть.
У двери Гэмет замер и оглянулся на Блистига:
— Ты дал хороший ответ, Блистиг. Я тебя больше не подозреваю.
В ответ тот просто кивнул.
Лостара Йил положила последнюю деталь свой формы «Красного клинка» в сундук, закрыла крышку и заперла его. Выпрямившись, она отступила на шаг и почувствовала себя ограбленной. Принадлежать к этому жуткому отряду было… очень удобно. То, что «Красных клинков» ненавидели соотечественники и презирали сородичи, удивительным образом давало ей чувство удовлетворения. Потому что сама Лостара ненавидела их в ответ.
Она родилась в семье одного пардийца — дочь, а не долгожданный сын — и провела детство на улицах Эрлитана. До прихода малазанцев с их законами семейной жизни среди многих племён это было обычным делом: выбрасывать нежеланных детей на улицу по достижении пяти лет. Аколиты многочисленных храмов — последователи мистических культов — регулярно собирали брошенных детей. Никто не знал, что с ними происходило после этого. Среди беспризорников из компании Лостары находились оптимисты, которые верили, что в секте можно обрести спасение. Безопасность, еду, обучение — всё, чтобы в конце концов самому стать аколитом. Но большинство детей считали иначе. Они слышали рассказы — или даже видели своими глазами, — как иногда, по ночам, из задних врат храмов выходили закутанные в балахоны фигуры с крытой повозкой и отправлялись к крабовым прудам, расположенным к востоку от города, — и глубины этих прудов не хватало, чтобы скрыть маленькие кости на дне.
Одно было бесспорно: храмы испытывали ненасытный голод.
И эрлитанские беспризорники — равно оптимисты и пессимисты — делали всё, чтобы избежать сетей и арканов охотников. Так кое-как можно было заработать себе на жизнь, выиграть своего рода свободу, хоть и горькую.
На седьмом году жизни Лостара упала на грязную брусчатку и попалась в сеть одного из аколитов. Горожане не вняли её отчаянным крикам, просто расступились, прошли мимо, пока жрец тащил свою добычу в храм. За время пути Лостара не раз и не два встречала равнодушные взгляды сородичей — и этих взглядов она никогда не забудет.
Культ Рашана оказался значительно менее кровожадным, чем остальные секты, охотившиеся за детьми. Лостара — вместе с другими новоприбывшими — выполняла хозяйственные поручения и ухаживала за территорией храма. Казалось, её ждёт жизнь служанки. Каторжный труд закончился, когда ей исполнилось девять: по неведомым самой Лостаре причинам её избрали для обучения Танцу Тени. Она видела иногда прежде танцоров — таинственную группу мужчин и женщин, для которых поклонение Тени обрело форму сложного, изысканного танца. Их зрителями были лишь жрецы и жрицы, да и те смотрели не на самих танцоров, а лишь на их тени.
Ты — ничто, дитя. Не танцовщица. Твоё тело служит Рашану, а Рашан — местное воплощение Тени, перехода от тьмы к свету. Когда ты танцуешь, смотрят не на тебя, а на тень, которую чертит твоё тело. Это тень танцует, Лостара Йил. Не ты.
Годы мучительных упражнений, растяжек, от которых выворачивало все суставы, вытягивания позвоночника, чтобы движения Отбрасывателя текли одним, неразрывным потоком — и всё зря.
Ознакомительная версия. Доступно 53 страниц из 263
