Глава 27
14 октября, 5 часов 18 минут
В небе над Норвежским морем
Пейнтер проводил взглядом архипелаг Шпицберген, скрывавшийся внизу. Частный реактивный лайнер набирал высоту, направляясь на юг через Северный Ледовитый океан. Полдня ушло на освобождение тех, кто оказался заперт в хранилище семян. После чего Кэт в Вашингтоне пришлось изрядно потрудиться, чтобы Пейнтер со своими помощниками смог покинуть архипелаг до того, как над ним разразится буря средств массовой информации.
Взрыв вакуумной бомбы привлек внимание всего мира. На крошечные острова, затерявшиеся во льдах далеко за Полярным кругом, уже спешили следователи НАТО, а также журналисты всех мастей. И только удаленность архипелага и свирепый буран, разыгравшийся над ним, позволили Пейнтеру ускользнуть от ненужного внимания.
Но он улетал не один.
Монк и Крид отдыхали, развалившись на одном из диванов, установленных в салоне. Сенатор Гормен сидел в кресле, уставившись перед собой невидящим взглядом. Последний пассажир сидел напротив Пейнтера.
Ивар Карлсен полетел с ними по своей воле. При желании он мог бы значительно затруднить свою экстрадицию с норвежской территории, а то и вообще сделать ее невозможной. Однако у этого человека были странные представления о чести. Вот и сейчас он сидел, выпрямившись в кресле, и не отрываясь глядел в иллюминатор на удаляющиеся острова. Не вызывало сомнений, что именно его хотели уничтожить, взорвав бомбу в хранилище, что бывший союзник превратился в смертельного врага.
Карлсен также понимал, кому он обязан жизнью, и с уважением относился к своему долгу.
Пейнтер намеревался максимально эффективно использовать эту готовность к сотрудничеству.
Маленький самолет болтало в нестабильных воздушных потоках, что только усиливало царящее в салоне напряжение. Самолет направлялся в Лондон. Ни у Пейнтера, ни у Кэт не было никаких известий от группы Грея. Директор «Сигмы» хотел приземлиться в Англии и выяснить на месте, как продвигается расследование в Озерном крае. После чего, в зависимости от того, что удалось обнаружить Грею, они поймут, можно ли заправиться горючим и отправиться дальше в Вашингтон.
Но Пейнтеру было необходимо в ходе пятичасового перелета выжать из Карлсена все, что тому известно. Кэт уже обследовала некоторые из полей, разбросанных по всему Среднему Западу, где выращивались на семена новые сорта кукурузы. Новости были неутешительными: в окрестностях пятнадцати опытных ферм были отмечены многочисленные случаи внезапной смерти людей. При вскрытии в одном теле обнаружили гриб неизвестного происхождения. А оставалось проверить еще шестьдесят три опытных поля.
Почувствовав на себе внимание Пейнтера, Карлсен заговорил:
— Я только хотел спасти мир.
Сенатор Гормен зашевелился, его глаза вспыхнули гневом, но Пейнтер остановил его резким взглядом. Этот разговор вел он.
Уставившись в иллюминатор, Карлсен не заметил безмолвного диалога.
— Ходят разговоры об угрозе перенаселения, но никто не хочет признать, что эта бомба уже поставлена на боевой взвод. Численность населения Земли стремительно приближается к критической цифре, когда продовольствия уже не хватит на всех. Мы на волоске от всемирного голода, войн, хаоса. Голодные бунты на Гаити, в Индонезии, Африке — только начало. — Оторвавшись от иллюминатора, Карлсен повернулся лицом к Пейнтеру. — Но это не означает, что уже слишком поздно. Если сильные, решительные единомышленники объединят свои усилия, положение можно будет как-то исправить.
— И вы нашли этих людей среди членов Римского клуба, — вставил свою реплику Пейнтер.
У Карлсена едва заметно округлились глаза.
— Совершенно верно. Наш клуб не перестает бить тревогу, однако это все равно что взывать к глухим. Внимание средств массовой информации поглощено другими, более модными проблемами. Глобальное потепление, истощение запасов нефти, гибель тропических влажных лесов. Список растет. Однако корни у всех этих проблем одни и те же: слишком много народу, набившегося в тесноте. Только никто не решается говорить об этом открыто. Как это называется у вас, американцев? Политкорректностью? Эта тема неприкосновенна; она тесно переплетена с религией, политикой, расовым вопросом и экономикой. «Плодитесь и размножайтесь», — сказано в Библии. И никто не смеет этому перечить. Заговорить об этой проблеме равносильно политическому самоубийству. Стоит предложить какое-либо решение — и тебя сразу же обвиняют в евгенике. Кто-то должен занять твердую позицию, сделать непростой выбор — и не только на словах, но и конкретными действиями.
— И этим человеком стали вы, — сказал Пейнтер, стараясь разговорить Карлсена.
— Не говорите таким тоном. Я вижу, к чему все это привело. Но начиналось все по-другому. Я только хотел затормозить рост населения, постепенно снизить объем человеческой биомассы на планете, позаботиться о том, чтобы мы не врезались в критическую точку на полной скорости. Среди членов Римского клуба я нашел необходимые глобальные ресурсы. Огромный источник новых идей, самых совершенных технологий и политической власти. Поэтому я начал собирать вокруг себя единомышленников, чтобы продвигать некоторые проекты, направленные на достижение моих целей.
Карлсен посмотрел на сенатора и тотчас же отвел взгляд. Несмотря на предупреждение Пейнтера, Гормен заговорил:
— Ты использовал меня, чтобы распространять свои зараженные семена.
Карлсен уставился на свои сплетенные на коленях руки, но когда он поднял взгляд, в нем не было чувства вины.
— Это пришло позже. Теперь я уже вижу, что совершил непростительную ошибку. Но я обратился к вам, потому что вы активно выступали за расширение работ по созданию биотоплива, по получению горючего из таких сельскохозяйственных культур, как кукуруза и сахарный тростник. И я поддержал эту благородную борьбу за возобновляемые источники энергии, призванные освободить человечество от нефтяной зависимости. Однако вы также помогали мне добиться главной цели.
