Использовать союзников – Индию и Японию – как орудие воздействия на Китай разумно лишь в одном смысле: таким образом США сумеют изящно и постепенно сложить с себя обязанности великой державы и уступить их другим подобным государствам, чьи собственные возможности возрастают, – это было бы одним из этапов планомерного ухода с арены «однополюсного» мира. Однако осуществление подобной стратегии в изоляции могло бы безо всякой нужды и пользы насторожить и оттолкнуть Китай. Орудиями воздействия должны становиться союзники – это послужило бы составной частью более широкой стратегии, стремящейся вовлечь Китай в союзную систему, сосредоточенную вокруг Азии. Тогда военные сотрудничали бы, решая множество задач совместным попечением.
«Прежняя морская стратегия прежде всего заботилась о контроле над морями, – сказал в 2006-м адмирал Майкл Маллэн, председатель Объединенного комитета начальников штабов (он был в те дни начальником штаба ВМС США), – а нынешняя должна признать и учесть: экономическое благосостояние всех народов растет не от того, что моря контролируются одним [государством], но от того, что моря становятся безопасны и общедоступны».
Адмирал продолжил: «Я стою за пресловутый флот из тысячи боевых кораблей – уже, в сущности, появившийся: объединенный флот свободолюбивых стран, охраняющий спокойствие на морях, причем каждая страна защищает спину другой».
Адмиральские слова могут показаться высокопарными общими местами, но это действительно стало бы действенной мерой, учитывая, что ресурсы самих США идут на убыль. Америка все менее и менее способна действовать в одиночку и все более вынуждена полагаться на коалиции – поскольку флоты разных стран сотрудничают легче и проще, чем сухопутные армии: отчасти потому, что всем матросам присуще своего рода братское чувство, сплачивающее людей, глядящих в лицо одним и тем же неукротимым стихийным силам. Не исключаю: между китайским и американским флотами начнется тихая, изощренная холодная война. С другой стороны, поскольку моряки сотрудничают легче и лучше солдат, оба флота способны стать зачинщиками доброго сотрудничества обеих держав, работая ради устойчивого, процветающего, «многополюсного» миропорядка. Учитывая напряжение между американской цивилизацией и радикальным исламом, вспыхивающие временами раздоры с Европой, а также с Россией, Соединенным Штатам необходимо сделать все возможное, чтобы найти общий язык с Китаем. США не в состоянии оберегать целый мир в одиночку.
Соединенные Штаты обязаны рассматривать свои вооруженные силы в первую очередь не как сухопутных любителей совать нос в чужие дела, ввязавшихся во внутренний исламский конфликт, а как в основном военно-морских и военно-воздушных блюстителей спокойствия, готовых вмешаться там, где требуется выручка и помощь, например в Бангладеш или в городах, пострадавших от цунами, работая заодно с китайским и индийским флотами в составе общей евразийской мореходной системы. Это улучшит репутацию Америки в странах бывшего третьего мира. Хотя Америке следует сохранять постоянную боеготовность, она обязана ежедневно бороться за мир: незаменимость, а не господство должна стать ее целью. Такая стратегия смягчит вероятные опасности китайского роста и возвышения. Даже во время с достоинством переживаемого упадка перед Вашингтоном открываются невиданные до сих пор возможности – и Муссонной Азии следует рассматривать Америку лишь как доброжелательную внешнюю силу.
Начало европейского проникновения в Индийский и западный Тихий океаны, когда под конец XV в. там появились португальцы, было кровопролитным. Португальцев сменили голландцы, голландцев – англичане. Все они пролили немало крови[73]. Затем на океанских просторах Азии англичан сменили американцы – в кровопролитные годы Второй мировой войны. Мирный переход от американской военно-морской «однополярности» к совместному американо-индийско-китайскому владению океаном был бы первым шагом в своем роде. Здесь не простой отказ от возложенной на себя ответственности: подобный переход оставит северную часть Индийского океана в свободных руках туземных азиатских народов, за последние 500 лет впервые берущих дальнейшую ответственность на самих себя. Побережьям главного в XXI в. водного зеркала недостает сверхдержавы – и это в конечном счете важнейшая особенность индоокеанской географии. Китайская стратегия двух океанов – если она когда-либо станет явью – осуществится не в изоляции, а будет обуздываться военно-морскими силами других государств. И это важнее всего.
Глава 16
Единство и безвластие
Китай возобновляет исторические связи с арабской и персидской цивилизациями, а Индия их никогда и не порывала. Выходит, индоокеанский мир – средоточие Восточного полушария – во весь опор торопится к единству. «Подъем китайской экономики подстегивает все арабские страны, – пишет Бен Симпфендорфер, экономист, ведающий китайскими вопросами в Королевском шотландском банке. – Китайский спрос на нефть помогал и помогает развивать хозяйство арабских государств. Китайская промышленность грудами выпускает товары, переполняющие современные торговые центры в Дубае и Эр-Рияде» [1]. С точки зрения арабов, окрепший Китай – стратегический партнер не хуже Запада. Прежде чем ход Второй мировой войны изменился в пользу союзников, стратеги, подобные Николасу Спикману, беспокоились: Африка и Евразия вот-вот объединятся под фашистскими знаменами [2]. С подобного рода союзом Запад еще может столкнуться в грядущие годы и десятилетия – и не по причине чьего-либо военного господства, но из-за возрождения торговой системы, напоминающей ту, которую средневековые мусульмане создали, а португальцы всячески укрепили.
Из этой все более туго стягивающейся экономической сети не ускользнула и Африка, лежащая у самой западной кромки Индийского океана. Африканское возрождение – пусть медленное и прерывистое – в значительной степени оживляется капиталовложениями, поступающими со Среднего Востока и из Азии. Третий мир, как его привычно звали, неспешно исчезает, ибо многие государства бывшего третьего мира уже ушли вперед и теперь усиленно помогают отстающим.
Глобализация – не простое общественное явление. Глобализация касается не «Запада и прочих», а прежде и больше всего самих «прочих». Китай крепнет, и Африка становится получателем китайских благ – а заодно и благ индийских, потому что Индия непрестанно оживляется и поднимается над рамками индусского национализма и исламского экстремизма.
Китайское внимание к Африке объясняется растущей потребностью в энергоснабжении. Чтобы чрезмерно не зависеть от нефтяных залежей в уязвимом Ормузском проливе, Китай охотится на африканскую нефть. Ныне свыше трети привозной китайской нефти поступает из Африки, а президент Ху Цзиньтао трижды посетил Черный континент за три года. За долю в уставном капитале африканских нефтепромыслов Китай предоставил различным африканским странам гуманитарную помощь и льготное финансирование – на сумму 19 млрд долларов [3]. Китай технически содействует Африке в чаеводстве, анализе почвы, орошении, выращивании риса. Извлекая выгоду из африканских природных богатств – меди, добываемой в Замбии, железа и стали, выплавляемых в Зимбабве, а также из такого сельскохозяйственного ресурса, как шоколад (какао), которым богат Берег Слоновой Кости (Кот д’Ивуар), – Китай помогает совершенствовать африканские железные дороги и прокладывать шоссейные, возводить электростанции и плотины [4].
