– Как ты.
– Спасибо. Приятно слышать. – Кэролайн перехватила взгляд Эшли, брошенный на часы, потом на дверь, потом снова на часы. – Куда это ты собралась?
– Я хочу поговорить с Шоном.
– Может, лучше дать ему остыть?
– Конечно, это было бы разумнее, но время никогда не было нашим сторонником, ожидание часто приводит к серьезным ошибкам. – Эшли открыла шкаф и вынула плащ Кейт. – Я этим займусь сейчас. Увидимся завтра.
– Завтра? – с тревогой спросила Кэролайн. – Эй, ты не можешь оставить меня здесь одну с папой.
– Ты всегда хотела быть его любимицей, – заметила Эшли. – Теперь у тебя есть шанс.
До того как Кэролайн успела заявить, что сестры совершенно несправедливы к ней, Эшли уже вышла за дверь. В доме стало неожиданно тихо, слишком тихо. Кэролайн осталась одна. Ну, не совсем одна, конечно. Стоит проверить, как там папа, убедиться, что с ним все в порядке.
Она прошла по коридору, открыла дверь спальни. Отец спал на кровати Кейт. Она увидела раскрасневшееся лицо, влажные волосы, услышала его ровное дыхание. Ей вдруг пришло в голову, что всего, чем владел отец, больше нет. Даже его любимая кепка утонула в заливе. Все, что у него осталось, – немного одежды, что хранилась в доме Кейт многие годы. Остальное исчезло в море.
Кэролайн прошла в комнату и села в кресло-качалку возле кровати.
Она гадала, видит ли отец сон или переживает произошедшее сегодня. Его дыхание участилось, руки беспокойно задвигались по одеялу. Что бы ему сейчас ни снилось, это расстраивало его. Был соблазн положить руку ему на плечо и попросить расслабиться, сказать, мол, все в порядке.
Разве не те же самые слова сказал ей отец, когда родовая боль стала слишком сильной, нестерпимой? Она не думала, что сможет перенести ее. А утром отец держал ее за руку, когда родилась девочка. Он перерезал пуповину и взял внучку на руки. В его глазах она увидела нечто похожее на любовь. Но он все же отвез обеих в больницу и отдал ее дочку в чужие руки. Она возненавидела его за это. Но и любила за заботу о ней. Отец признавался, что гордится ею, ее силой и выдержкой. Впервые за долгое время Кэролайн чувствовала себя достойной отцовской любви.
Кэролайн не знала, как они преодолели последний отрезок гонки. Она очень ослабла и страдала. Кейт горевала о Джереми. Эшли была глубоко травмирована всем случившимся. Но каким-то образом их вытащил из состояния депрессии именно отец. Он не позволил им сойти с дистанции, хотя вызывал столько смешанных чувств в сердцах дочерей.
У Дункана перехватило дыхание, он заворочался, потом перевернулся на спину. Он проснулся и открыл глаза.
– Где? Где я? – спросил он низким хриплым голосом.
– Ты у Кейт, в ее доме. – Кэролайн подтащила кресло поближе к кровати. – Я здесь, если тебе что-нибудь понадобится.
– Где Кейт?
Кэролайн должна была догадаться, что именно этот вопрос станет первым.
– Кейт спит с Тайлером у него в отеле, я полагаю. Еще есть вопросы? – Она подумала, что могла бы ответить помягче, но какая разница? Они уже и так наговорили друг другу слишком много всего.
Дункан устало вздохнул.
– Она сердится на меня, да?
– За то, что ты почти убил ее вторую любовь? Да, я бы сказала, что она сердится. Кстати, нас с Эшли тоже не слишком радует происшедшее. Но это тебя не волнует.
Дункан повернул голову, пристально посмотрел на нее и долго молчал. Тишина, казалось, вызывала физическую боль. Ей захотелось утонуть в словах, принести извинения за все, что она сделала не так, и тогда отец не станет сердиться. Но Кэролайн усилием воли не позволила себе произнести ни слова, она не хотела сдаваться. Дункан заговорил первым:
– Я не собирался никого обижать.
– Ты никогда не собираешься, но почему-то людям всегда больно.
– Тебе больше всех.
– Да, – согласилась она. – Было хуже всего, когда ты забрал мою девочку и отдал ее доктору. Ты разорвал мое сердце в те два дня. Я никогда больше не чувствовала себя целой.
– Самое трудное, что я когда-либо сделал в жизни, – признал Дункан. – Я должен был позволить тебе оставить ее. Нора, должно быть, перевернулась в гробу, когда увидела, как я отдаю в чужие руки нашу внучку. – Он сокрушенно покачал головой. – Но я едва удерживал нас на плаву. И вряд ли мы могли бы управиться с ребенком. Ты сама была совсем ребенком.
– Речь не о том, а о гонке. Ты не хотел останавливаться, а если бы малышка осталась при мне, нам пришлось бы сойти с маршрута. Я очень не скоро поняла главную причину твоего поступка. Вот почему ты отдал девочку. – Она помолчала. – Все кончено, папа. Тайлер знает все, и Шон тоже. К утру это станет известно всем.
– Вы должны были дать мне утонуть.
– Это было бы слишком легко, – резко бросила она.
Его взгляд уперся в нее.
– Теперь послушай меня, юная леди…
– Нет, это ты для разнообразия послушаешь меня, – прервала отца Кэролайн. – Ты совершил несколько страшных ошибок в своей жизни, и, похоже, придется заплатить хотя бы за некоторые из них. Как мне пришлось заплатить за отказ от ребенка, Кейт – за потерю Джереми, а Эшли за многолетнюю ложь Шону. Ты не должен больше пить. Тебе придется разбираться с последствиями случившегося. Вероятно, нам придется вернуть приз и выплатить наградные деньги. Будем надеяться, что все так и произойдет. Но мы будем жить дальше, мы не можем беспокоиться о тебе каждую секунду, особенно Кейт. Она влюблена в Тайлера и заслуживает шанс начать все сначала. Значит, ты должен взять себя в руки и очень быстро. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Нам нужен отец, а это ты. Начиная с завтрашнего дня, ты будешь вести себя как отец.
– Не знаю, смогу ли я.
– Ты можешь, и ты будешь. А сейчас спи.
Кэролайн улыбнулась, когда глаза отца закрылись. Он, вероятно, не запомнит их разговор, но она запомнит. Каждое слово – все слова, которые она собиралась сказать давно. Теперь плотину прорвало.
Больше она не намерена подстраиваться под интересы семьи. Она займется собой. Она бросит пить. Она продолжит работать. Она найдет в своей жизни то, что позволит ей гордиться собой. И настанет день, когда ее дочь Амелия сможет гордиться ею.
Эшли шла по темным улицам Каслтона, еще не просохшим после недавней грозы. Интересно, это их последний разговор с Шоном? Если вообще у нее есть шанс поговорить с ним.
Отошлет ли он ее без всяких слов? Увидит ли она в его глазах только гнев и ненависть? Ничего больше она не заслуживает. Ей просто хочется извиниться перед ним.
Сомневаясь, что он пошел домой к родителям, Эшли повернула к пристани для яхт, надеясь найти его там. Ему нужно время подумать о том, как сказать родителям правду о гибели Джереми. Кроме того, уже за полночь, его мама и папа, вероятно, спят.
