Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Уже перед самым рассветом он, лишь час назад забывшийся тревожным сном, проснулся от знакомого рева крупнокалиберных морских орудий. Птоцкий сел на кровати, протер глаза и улыбнулся. Все шло так, как он и предполагал. Соратник Срайя нарвался на крупные неприятности.
Через четыре часа, когда была наконец восстановлена связь с передовыми частями, он немного успокоился и попытался уяснить масштабы потерь. Но в войсках царила полная неразбериха. Все более или менее прояснилось только к полудню. Птоцкий как раз сел слегка перекусить, стараясь не обращать внимания на продолжающийся грохот орудий, когда раздался стук в дверь.
— Да, войдите!
На пороге вырос бледный командир корпуса.
— Ну, что там у вас? — нетерпеливо спросил Птоцкий.
Тот сглотнул.
— Пришло сообщение от начальника штаба армии. Лично для вас.
Птоцкий улыбнулся: начальник штаба был из военспецов, тоже порядочная сволочь, но нос по ветру держать умел. И то, что он лично вышел на связь с ним, означало, что его масть резко поднялась в цене. А ведь всю эту неделю он сидел как мышь, будто его и нет…
— Ну и что там?
— Противник ночью крупными силами при поддержке броневиков и пулеметных железнодорожных платформ атаковал части Третьего корпуса и вклинился в центр фронта наступления корпуса на глубину до пяти верст. Корпус полностью разгромлен, штаб корпуса уничтожен рейдовым отрядом.
Птоцкий нахмурился. Третий корпус наступал в самом центре боевого порядка, вдоль железной дороги. Его разгром означал, что фронт наступления разрезан надвое. Но если корпус разгромлен, то…
— А что же тогда они громят из орудий?
Командир корпуса поежился.
— Соратник Срайя… — Он запнулся.
Птоцкий раздраженно поторопил:
— Ну, давайте повнятней, у меня нет настроения ждать, пока вы родите.
— Соратник Срайя приказал стянуть все части второго эшелона к месту прорыва Стальной дивизии и… — Он мгновение помолчал, потом сипло добавил: — Там было почти семь дивизий… К тому же, похоже, они заложили взрывчатку или минные заряды во всех неповрежденных строениях и самых подходящих местах для развертывания полевых командных пунктов, а как только начали артподготовку, подорвали их. Так что в первые же минуты артобстрела все подошедшие части оказались практически без командования. — Комкор замолчал.
Птоцкий был потрясен. Такого даже он не ожидал. Полный разгром практически за одну ночь! Он тяжело вздохнул и повернулся к комкору.
— Давайте приказ на отступление.
* * *
— А я утверждаю, что этот господин есть не кто иной, как тайный прихвостень «соратничков»! — Толстяк в слегка потертом чесучовом пиджаке, еще сохранившем, однако, следы работы дорогого столичного портного, воинственно взмахнул рукой. Пенсне не удержалось на его широкой переносице и упало, повиснув на цепочке.
Зал ответил неопределенным гулом, в котором можно было различить как одобрительные, так и возмущенные возгласы. Айвен прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Стены здания Коевского дворянского собрания сотрясались от рева морских орудий, ведущих огонь с железнодорожных путей, проходивших всего в версте от центра города. Первое заседание нового Государственного совета начиналось в момент весьма знаменательный — под гул канонады и топот сапог наступающей армии, которая направлялась освобождать древнюю столицу. А в зале между тем бушевала яростная схватка между сторонниками прежней «единой и неделимой, богоносной и благолепной», каковая, правда, существовала больше в представлениях, чем в действительности, и теми, кто считал, что из всего произошедшего необходимо извлечь уроки на будущее.
Толстяк подошел к концу своего грозного выступления:
— …и мы должны дать решительный отпор любым попыткам осквернить древнее благолепие и навязать нам эти богохульные западные штучки. — Он величественно вскинул руку, затем повернулся туда, где сидел суверен, и картинно поклонился ему в пояс.
С разных сторон раздались громкие аплодисменты, громкость которых, однако, объяснялась скорее стремлением аплодировавших компенсировать таким образом свою малочисленность. То, что их было не много, говорило в пользу суверена, сумевшего сформировать Государственный совет из достаточно умных людей. Впрочем, среди сторонников прежнего благолепия тоже сложно было найти глупцов, скорее это были люди, которые в случае реализации предложений, озвученных майором полчаса назад, теряли слишком много.
— Нет, это мракобесие какое-то, он бы еще потребовал ввести «Домострой» в качестве основной части Государственного уложения, — жарко зашептал на ухо Круиффу сидевший рядом профессор Пантюше, — и он еще смеет говорить о…
— Не принимайте все это так близко к сердцу, — добродушно усмехнулся Айвен.
— Нет, но вы слышали, что он говорит о западных демократиях? Это же просто возмутительно!
— Ну почему же? Мне кажется, он абсолютно прав.
Пантюше осекся, в изумлении уставившись на Круиффа.
— Как? Вы ТОЖЕ?!
Айвен качнул головой.
— Я всего лишь реалист. Империя была слишком сильным конкурентом, и ее разрушение объективно способствовало тому, что на тарелке появился лишний кусок пирога, причем довольно большой и вкусный. С нефтью, углем, железной рудой, дешевой рабочей силой и, что особенно приятно, уже кое-какой созданной инфраструктурой. Надо быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться возможностью прибрать все это к рукам. А одно из явных преимуществ стабильной демократии как раз в том и состоит, что при ней идиоты очень редко становятся государственными деятелями, — он мгновение помедлил, — как, впрочем, и гении, и это ее самый большой недостаток. Демократия — вотчина более или менее одаренных середняков.
Пантюше некоторое время помолчал, размышляя, потом неуверенно заговорил:
— Но разве они не понимают, что творится?
Круифф пожал плечами.
— Конечно нет. Для них это всего лишь очередная революция, подобная тем, через которые прошли сами эти страны.
— Но реки крови…
Айвен с деланным удивлением широко открыл глаза.
— О чем вы говорите? Где вы видели революции БЕЗ этой обильной смазки? Насколько мне помнится, и бриттцы, и гальцы начали с того, что извели под корень сначала собственные королевские семьи, затем всех, на ком были штаны с кружевами. Ну а после этого с большим воодушевлением принялись за другие сословия и социальные группы. И остановились, лишь когда обнаружили у собственного окошка иноземного солдата с ружьем. Или, может, я неверно излагаю исторические факты?
Пантюше, поежившись, ворчливо проговорил:
— Нет, отчего же, только уж больно однобоко. Ибо без этих революций цивилизованные страны никогда не достигли бы того, без всякого сомнения, высочайшего в мире уровня, который они имеют сейчас.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
