Синухе С. А. Беркби
Арригаторе Ф. Л. Уоррен
Только одно имя в этом списке было мне незнакомо. Джон Фрэнклин Бэттл.
Думай, Бреннан. Думай.
Джон Бэттл.
Нет. Неправильно.
Фрэнклин Бэттл.
В точку.
Фрэнк Бэттл.
Неужели заурядный судья был достоин членства в элитном обществе? Может быть, Бэттл защищал собственность «АП»? Может быть, это он прислал мне факс? Почему?
И почему самая свежая дата в списке – больше двадцати лет назад? Список неполон? Почему?
И тут меня настигла пугающая мысль.
Одна.
Снова я застыла, прислушиваясь, пытаясь уловить малейшие признаки чужого присутствия. Схватив скальпель, на цыпочках выскользнула из кабинета в секционный зал.
Восемь скелетов слепо уставились в потолок, безвольно растопырив пальцы рук и ног, разинув в беззвучном крике челюсти. Я проверила компьютерную комнату и рентгеновскую лабораторию, крохотную кухню для персонала, импровизированный зал для совещаний. Сердце мое билось так гулко, что казалось, его стук заглушает тишину.
Я как раз заглядывала в мужской туалет, когда мой мобильник зазвонил в третий раз. Нервы мои были так напряжены, что я едва не завизжала.
Голос был вкрадчиво-гладок, словно пышное облако взбитых сливок.
– Ты умрешь.
И – тишина.
31
Я позвонила Макмагону. Ответа не было. Позвонила Кроу. То же самое. Оставила сообщения: «19.38. Выезжаю из Аларки в „Дом на холме“. Позвоните».
Мысленно представив пустую стоянку и безлюдное шоссе, набрала номер Райана.
В памяти всплыла еще одна картина. Райан, лежащий ничком на обледенелой подъездной аллее. Тогда, в Квебеке, я попросила его о помощи. И его подстрелили.
«Бреннан, это вне его юрисдикции. И он не несет ответственности за твою жизнь».
Вместо того чтобы нажать кнопку «Отправить», я стерла текст сообщения.
Мысли метались, точно металлический шарик в пинболе.
Надо же кому-то сообщить, где я сейчас и куда собираюсь. Кому-то, кого я не подвергну опасности.
Вечер воскресенья. Я набрала номер моего прежнего дома.
– Алло? – разомлевший женский голос напоминал мурлыканье довольной жизнью кошки.
– Пит дома?
– Он в душе.
Я услышала, как позвякивают на ветру «китайские колокольчики». Украшение, которое я много лет назад повесила за окном спальни.
– Хотите что-нибудь передать?
Я отключилась.
– Да пошло оно все к черту! – пробормотала я. – Как-нибудь сама о себе позабочусь.
Перекинув через плечо сумочку и ноутбук, я крепко обхватила пальцами скальпель, а в другой руке зажала ключи.
Затем приоткрыла входную дверь и осторожно выглянула наружу.
Моя «мазда» одиноко стояла рядом с престарелыми пожарными тягачами. В надвигающейся темноте она походила на бородавочника, решившего помериться силами со стадом гиппопотамов.
Я сделала глубокий вдох.
И рванула с места.
Добежав до машины, нырнула за руль, захлопнула дверцу, включила зажигание и, дав полный газ, вылетела со стоянки.
Проехав с милю, начала успокаиваться, и страх постепенно уступил место бессмысленной злости. Я направила эту злость на себя.
«Господи, да ты ведешь себя как героиня второсортного фильма! Позвонил какой-то чокнутый – и тут же бросаешься звать на помощь героя с железными мускулами».
Заметив на обочине оленя, я глянула на спидометр. Восемьдесят миль в час. Сбросила скорость и продолжила читать нотацию самой себе.
«Никто не выскочил из-за угла, не схватил тебя за ногу, высунувшись из-под машины».
Это правда, но ведь тот факс прислал совсем не чокнутый! Кто бы это ни был, он точно знал, что факс получу именно я. Знал, что, кроме меня, в морге никого нет.
Проезжая через Брайсон-Сити, я то и дело посматривала в зеркало заднего вида. Хеллоуинское убранство выглядело теперь не столько празднично, сколько зловеще, искусственные скелеты и надгробия казались жуткими напоминаниями об ужасных событиях, которые совсем недавно развернулись в этих местах. Я вцепилась в руль, и в голове мелькнула мысль: что, если души убитых, которых мы вывезли из лесного дома, сейчас бродят по земле в поисках правосудия?
Что, если их убийцы сейчас рыщут по земле, охотясь на меня?
Доехав до «Дома на холме», я заглушила мотор и всмотрелась в дорогу, по которой только что поднялась. Ни единого пятнышка приближающихся снизу фар.
Я завернула скальпель в салфетку из ресторана «Вендис», сунула его в карман куртки и застегнула молнию. Завтра верну в морг. Затем забрала из машины вещи и, как спринтер, рванула к крыльцу.
Дом был тих, как церковь по четвергам. Ни единой живой души в гостиной и кухне, никто не встретился по пути на второй этаж. За дверями номеров Райана и Макмагона не было слышно ни шороха, ни храпа.
Я едва успела снять куртку, когда вздрогнула от негромкого стука в дверь.
– Кто там?
– Это я, Руби.
Лицо у нее было бледное, напряженное, волосы лоснились почище глянцевых страниц «Вог».
Когда я открыла дверь, хозяйка подала мне конверт:
– Это вам. Сегодня прислали.
Я мельком глянула на обратный адрес. Университет Теннесси, факультет антропологии.
– Спасибо.
Хотела уже закрыть дверь, но Руби остановила меня, подняв руку.
– Вам нужно кое-что узнать. Я обязана рассказать.
– Руби, я очень устала.
– Разгром в вашем номере устроил вовсе не взломщик. Это был Илай.
– Ваш племянник?
– Он мне вовсе не племянник.
Она запнулась, помолчала.
– В Евангелии от Матфея сказано, что, если «кто разведется с женою своею»…
– Зачем Илаю понадобилось рыться в моих вещах? – Я была сейчас не в самом подходящем настроении для бесед о Библии.
– Муж бросил меня ради другой женщины. У нее с Инеком родился сын.
– Илай?
