Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Ронан согнулся, как будто пастор резко ударил его в живот, но распрямился и, глядя на него с вызовом, медленно стянул перчатки. Еще до того, как они сползли окончательно, Агнесс поняла, почему он прятал руки. Вместо смуглой кожи – шершавая кора, как у старого дерева, сплошные струпья и трещины, некоторые совсем свежие, а между пальцев багровели шрамы.
Когда раздался судорожный вздох, Агнесс поднесла ладонь к губам – как можно быть такой несдержанной?
Но это была не она. Это был мистер Линден.
– Боже! Кто это сделал? Твой отец? – обратился он к Ронану с искренним сочувствием.
– Я таким родился.
– Нет, мальчик, ты родился не таким. Ты родился с перепонками между пальцев. Если разрезать перепонки, кожа трескается и может ороговеть, суставы теряют подвижность. Это явление хорошо изучено, увы, слишком хорошо.
– Значит, я все-таки демон? – обреченно спросил Ронан.
– Ну что ты, какой из тебя демон? Ты обычный фейри. Селки-полукровка.
Заметив недоуменные взгляды, Джеймс продолжал:
– Селки живут в море в обличье тюленей, но порою выходят из воды и сбрасывают тюленью шкуру, что скрывает их человеческие тела. Ты наполовину селки… или все-таки роан… нет, селки, хотя разница между ними теперь не так уж велика. Селки отличаются свирепым нравом, они топят рыбацкие лодки и рвут сети. Роаны, напротив, смиренны и миролюбивы. Сейчас оба племени живут вместе, потому что их осталось очень мало. Кровь их давно смешалась.
– Тюлени, – медленно произнес Ронан. – Шкуру? Они… сбрасывают шкуру?
– Да, и если завладеть ею, их можно принудить к супружеству. Из селки получаются хорошие жены и заботливые матери, а детей, родившихся от такого союза, можно отличить по перепонкам между пальцами. Но если селки найдет свою шкуру, она принимает звериный облик и возвращается в море, обрывая все связи с миром людей.
– Я держал ее шкуру в своих руках… если бы я тогда… – забормотал Ронан, опускаясь на пол рядом с каменным драконом и комкая стебли наперстянки.
Нагнувшись, мистер Линден похлопал его по плечу.
– Не отчаивайся, ты успеешь найти свою матушку. Обратись к Третьей дороге, попроси, чтобы она привела тебя к ней.
– Что это за дорога, сэр? – спросила Агнесс, поглаживая Ронана по другому плечу.
– Жил да был в Шотландии один бард, Томас Рифмач, прозванный Честным потому что за всю жизнь он не произнес ни одного лживого слова. Посему у нас нет причин не верить этому джентльмену. Как-то раз, когда он отдыхал на Эйлдонском холме, к нему подъехала дама в зеленых шелках и парче, а с уздечки ее белоснежного скакуна свисали серебряные колокольчики, пятьдесят и еще девять. Столь прекрасна была та дама, что Томас преклонил перед ней колени, как перед Богородицей. Но то была королева фейри, и она поведала ему о трех дорогах:
Ты видишь узкий трудный путь
Меж терний в глубине лесной?
Путь Добродетельных. Его
Пройти не многим суждено.
А видишь ли обманный путь
Меж лилий, что цветут в лесах?
Тропа Неправедных. Не верь,
Что это путь на Небеса.
А видишь ли чудесный путь
Меж папоротников в холмы?
Тропа в Эльфийские края,
Где в эту ночь должны быть мы[6].
– Фейри – это и есть «они»? – поняла наконец Агнесс.
– Да, хотя мне больше по душе название «сокрытый народ». В те дни, когда мир еще был молод и видел прекрасные сны, фейри не нужно было таиться, но люди вытеснили их с зеленых лугов, срубили их леса и перегородили плотинами их реки. Фейри могущественны, но при этом очень уязвимы. Многих из них страшит холодное железо, а его становится все больше и больше. Одни погибли, другие скрылись от людей, прибегнув к помощи гламора – волшебных чар, которые могут изменять очертания мира, делать его прекраснее, чем он есть на самом деле, или напротив – притушить сияние красоты, сделать ее недоступной для глаз смертных… Или просто позволяют им оставаться невидимыми. Это как мимикрия у животных.
Ронан поднял голову.
– Откуда вы все это знаете? – всхлипнул он.
– А ты не догадываешься?
– Вы тоже полукровка. Фейри была ваша мать?
– Нет, мой отец. Он позвал ее к себе, и она ушла с ним, потому что любила его больше всех земных богатств.
– Наверное, он тоже ее любил. Хотел бы я иметь такого отца.
Его зрачки растеклись, заливая глаза чернотой, и он бросился вон из кабинета, как злой, усталый, напуганный зверь, чья клетка только что распахнулась. Лестница заскрипела от его бешеного топота.
– Ронан, подожди меня! – крикнула Агнесс, бросаясь вслед за ним, но ее запястье словно холодные тиски сдавили.
Агнесс безнадежно оглянулась на дядю – и ужаснулась его взгляду. Снова в глазах преподобного Линдена кружилась вьюга, а лицо его сияло хрустальной, нечеловеческой красотой, и острые линии казались высеченными из льда.
– Ответь мне только на один вопрос. Если бы он был обычным человеком и ему была уготована обычная жизнь, если бы в нем не было ни крупицы волшебства, ты все равно полюбила бы его?
– Будь он обычным человеком, я полюбила бы его еще сильнее. Его дорога страшит меня. Я не знаю, что там в конце.
– Там нет ничего. Морские фейри обращаются в пену, и ее разносят по морю ветра.
– Ни греха, ни спасения, – вспомнила Агнесс.
– Да. И ты все равно уходишь?
– Все равно.
Холодная рука разжалась и упала.
Лицо Джеймса Линдена сделалось обычным, разве что очень бледным.
И глаза… В глазах не было снежной бури. Только усталость и боль.
Почему ему больно? Если бы Агнесс могла задержаться хоть на миг и подумать, спросить, если бы она могла, но ей надо было бежать, ей надо было спешить вслед за Ронаном, идти за ним туда, куда он захочет пойти. Все ее мысли были о Ронане, и она только вздрогнула, когда услышала безжизненный голос дяди:
– Тогда уходи. Я отрекаюсь от тебя, Агнесс Тревельян, я никогда не приму тебя обратно. Даже если Третья дорога отвергнет тебя и ты останешься без крова и без друзей, назад можешь не возвращаться. Я, знаешь ли, слишком горд, чтобы предлагать что-либо дважды.
Что она могла сказать ему? «Простите, мне очень жаль, я не хотела разочаровывать вас?» Да и нужно ли что-то теперь говорить?
Все кончено.
У нее одна дорога – к Ронану.
Третья дорога.
Агнесс шагнула за дверь…
Глава тринадцатая
1
Ронан буквально вылетел из кабинета пастора. В нем бушевали чувства, которые и прежде ему случалось ощущать, но редко когда – с такой силой, и уж точно – не все вместе… Недоумение и отчаяние. Обида. Ярость. Злость. Хотелось вцепиться в кого-то своими жуткими кривыми ногтями-когтями, рвать на части чужую плоть, хотелось кусать, попробовать на вкус кровь, горячую кровь, человеческую кровь, хотелось кричать, бежать, плыть…
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
