Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Будущий съезд был только одной из многих свалившихся на товарища Москвина забот. В круговерти дел он даже начал забывать о Тускуле. Лишь иногда, в редкую свободную минуту, достав из сейфа фотографии, раскладывал их на столе, смотрел, улыбался.
Мечтал…
– Садитесь, Леонид Семенович. Мы, слава богу, не на параде, – начальник, затянувшись трубкой, устало повел плечами.
Встал.
– А вот я, пожалуй, поброжу… На будущем съезде нам требуется решить два принципиальных вопроса. Первый, о котором мы не станем распространяться в прессе, это наши отношения с Церковью. Война кончилась, пора налаживать сотрудничество. Бессмысленные атеистические эскапады следует прекратить, репрессии свернуть…
– Емельяна Ярославского отправить обратно в Якутск, – негромко добавил Егор Егорович.
– Можно и на Землю Санникова… Значительная часть трудящихся верит в Бога, и партия не имеет права оскорблять их чувства. Все это уже решено. Теперь главное – правильно разъяснить новую политику рядовым членам РКП(б). Второе…
Леонид мельком подумал, что Вождь, не так давно требовавший массовых расстрелов духовенства, не только не похоронен, но еще жив, полузабытый в своих Горках. И пусть живет – подольше и подальше! Может, его рассудка хватит на то, чтобы понимать газетные новости.
– …Октябрьскую революцию совершил прежде всего великий русский народ. Но именно русские сейчас лишены всяких прав, унижены и поставлены в невозможное положение. Это мы исправим. На съезде следует провозгласить новый, советский патриотизм. Русский патриотизм, товарищи!.. А если отдельные космополитические недоумки будут против, мы им сумеем разъяснить…
– Может, начнем еще до съезда? – деловито поинтересовался Лафар. – Я и списочек уже составил. Первый номером идет Раковский с Украины…
– Нет! – Ким Петрович резко повернулся, рука с зажатой в ней трубкой сжалась в кулак. – Никаких публичных репрессий! В том варианте истории, который вам известен, в варианте Сталина, главной ошибкой было то, что расстреливать начали своих же товарищей, однопартийцев. Именно это не простили и не простят, а вовсе не коллективизацию или высылку татар. Гильотина должна остаться сухой! Никаких Московских процессов и Особых совещаний!
– Зачем же расстреливать? – удивился бывший старший уполномоченный. – Есть иные методы.
– Вот именно! – Рука с трубкой протянулась в его сторону. – Иные! И-ны-е! Вот о них мы и должны крепко подумать, причем немедленно и сейчас. Номером первым пойдет всем нам известная Лариса Михайловна. Какие будут мнения?
– Отправим лечиться, – пожал плечами Лафар. – Отдельная палата, постельный режим.
Товарищ Ким поморщился.
– Что-то у нас слишком много больных. Да и лечить в этом случае следует радикальнее.
– Разрешите мне? Я что-нибудь придумаю.
Мурка усмехнулась, облизнув губы красным язычком. Леониду внезапно стало не по себе. Эта точно придумает, не пожалеет!
Эх, Мурка, Маруся Климова!..
– Хорошо, возьмитесь. Не забудьте про архивы, Гондла очень любит марать бумагу… Второй вопрос куда сложнее. Нашему дорогому Феликсу Эдмундовичу нелегко приходится на посту руководителя ВСНХ. Ему требуется помощь, и помощь очень серьезная.
– Я им займусь!
Бывший старший уполномоченный ВЧК Леонид Пантёлкин улыбнулся, услышав дальний отзвук сигнального марша.
Дзержинского он убьет сам.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
