Рядом с костяшками ее дрожащего кулака блестел ключ от банковской ячейки.
Он приблизился к ней на ватных ногах, не чувствуя пола под подошвами.
Ее голова дернулась, как у робота, а глаза смотрели через него, словно не замечая его присутствия. Она протянула руку к бумбоксу и нажала кнопку перемотки.
Тим открыл яркую обложку папки. Записки государственного защитника. Те же колющие слова:
«Жертва была того типа, который нравился клиенту».
«Клиент утверждает, что после смерти он провел с телом полтора часа».
Тим перешел к пятой странице, но вместо того, что он читал там раньше, появилось следующее:
«Клиент утверждает, что ночью в его квартире был мужчина. Мужчина был хорошо сложенный, светловолосый, с усами, бейсболка надвинута на глаза. Клиент ничего больше не знает о таинственном посетителе».
«Клиент заявляет, что мужчина показал ему фотографии жертвы, карту и расписание передвижений жертвы из школы домой. Клиент должен был похитить жертву, потом отвести ее в гараж для последующего секс-шоу. Клиент и таинственный мужчина договорились о дате и времени. Таинственный мужчина больше не появлялся».
Единственное предложение, нацарапанное на полях:
«История хлипкая, нет подтверждающих улик (доказательств), глухота – более верный путь к победе на предварительном слушании».
Ярость захлестнула внутренности Тима.
Рейнер подделал записи перед тем, как дать их Аненберг. В любом случае, он не планировал показывать Тиму что-то, кроме подчищенной версии, в которой говорилось, что Кинделл действовал в одиночку.
Тим отступил от стола и согнулся. Он постоял так несколько минут, чувствуя, как напряглись мускулы под грудной клеткой. Со лба капал пот.
Раздался щелчок. Конец перемотки.
Дрей протянула руку и нажала «пуск».
«Алло?» (Голос Рейнера).
«Это безопасная линия?» (Сумасшедшее дыхание. Паника. Роберт.)
«Конечно».
Тим представил себе блестящий магнитофон рядом с телефоном Кинделла на тумбочке у кровати.
«Он убил ее. Он, черт возьми, убил ее». (Прерывистое дыхание). «Порезал ее на куски, псих чертов».
Взволнованный голос Роберта соответствовал описанию того, кто сделал анонимный звонок и сообщил местонахождение Джинни.
Дыхание Рейнера участилось. Он смог выговорить только одно слово:
«Нет».
«Я… черт… я не подписывался на то, чтобы маленькую девочку… Боже, о Господи. Он должен был просто ждать. И пальцем ее не трогать».
«Успокойся. Митчелл там?»
Телефон зашумел, потом раздался голос Митчелла. Абсолютно спокойный:
«Да?»
«Вы оставили за собой какие-нибудь улики?»
«Нет. Мы даже не приближались к хижине. Мы вверху на дороге над каньоном. Пункт, откуда мы должны были совершить выход. Когда мы сюда пришли, мы увидели его внутри. В бинокль. Он уже трудился над телом».
Из глубины груди Дрей вырвался тихий звук.
Голос Роберта на заднем плане:
«Он не должен был ничего с ней делать».
Шипение Митчелла: «Уймись». Потом Рейнеру: «Я решил, что план спасения и казни пошел ко дну, поэтому мы свернули нашу миссию». Шелест: «Подожди, подожди. Вон он идет. Он выходит. Аист, наведи на него камеру».
Щелчок высокоскоростной камеры. Глаза Тима вернулись к снимкам в пачке. Тиму казалось, что его сердце разбилось вдребезги, и любое движение причиняло адскую боль.
Голос Роберта на заднем плане: «Господи, о Господи. Больной ублюдок».
«Послушайте меня», – сказал Рейнер. – «План отменяется. Быстро сваливайте оттуда».
Голос Митчелла, спокойный и коварный:
«Мы все еще можем это использовать. Для кандидата».
«Это я, – подумал Тим. – Кандидат».
«О чем ты говоришь?» – спросил Рейнер.
«Подумай об этом. „Сильная личная мотивация“ – разве не это мы должны ему подбросить? Я бы сказал, сейчас мы самих себя превзошли».
Напряженное дыхание Рейнера в трубке.
Громкий голос Роберта: «Нам придется сказать Дюмону».
«Нет», – отрезал Митчелл. – «Он будет в ужасе оттого, что мы даже просто подумали о том, чтобы сделать что-то подобное. Учитывая то, как все получилось, нам вообще ничего не надо говорить Дюмону».
«То, как все получилось, – подумал Тим. – То, как все получилось».
«Никто ни слова не скажет Дюмону. Он нас за яйца подвесит. И ни слова Аненберг». – Снова на коне, Рейнер. – «Это не то, что мы планировали, но Митчелл прав. Это трагедия, но мы можем повернуть ее так, чтобы она служила нашим целям. Выметайтесь оттуда, мы перегруппируемся и выработаем новую стратегию».
«Пошли», – сказал Митчелл.
Пленка продолжала крутиться; колонки мерно шипели.
Тим поднял глаза на Дрей, и они уставились друг на друга. Казалось, мир остановился. Были только ее волосы, приклеившиеся к влажному лбу, жар ее лица, боль – нет, агония – в ее глазах, которая отражала происходившее в его душе. Она разжала пересохшие губы, но ей понадобилась минута, чтобы заговорить.
– Ты спрашивал Дюмона, что они могли получить, убив Джинни. Ответ прост: тебя.
Дверь открылась. Дрей быстро нажала «стоп» и захлопнула папку. Мак вошел и застыл на месте.
Тим ему кивнул.
– Рэк, ты не можешь быть здесь, брат… они ищут тебя.
– Я ухожу.
– Ты подвергаешь Дрей риску, – его глаза переметнулись на Дрей.
Дрей наклонила голову:
– Мак…
– Ты действующий судебный исполнитель США.
– Мак, не надо. Оставь нас одних.
– Нет, я не оставлю вас. Он разыскиваемый…
– Я прошу дать нам минуту.
– Это идиотизм, Дрей. Ты не можешь укрывать подозреваемого у себя дома.
Глаза Дрей сузились в две блестящие точки:
– Послушай, Мак. Я ценю то, что ты здесь. Но сейчас я разговариваю со своим мужем, и, мне кажется, тебе лучше уйти.
У Мака вытянулось лицо, рот слегка приоткрылся. Он медленно кивнул, потом вышел из комнаты. Секундой позже его машина развернулась на подъездной дорожке, и рев мотора растворился вдали.
Дрей вздохнула, прижав ко лбу нижнюю часть ладони:
– Мак не продаст. Он верный.
– У него нет причин быть верным мне.
