– Там наверху есть пещера, которая уходит в самое сердце горы. Много лет тому назад я шел по ней целый день, а потом вернулся, так и не дойдя до ее конца. Внутри я видел камни самой неожиданной формы.
– Здесь просто прекрасно, – сказала Лара, оглядываясь кругом.
– Чудесное место, Гол. Хорошо, что мне посчастливилось его увидеть, – сказал отец Томас, потирая спину. И отошел вместе с Голом в сторону, чтобы продолжить беседу.
Дэниел и Фергус помогли Эйкину усесться на земле. Наполнив свою флягу водой, Коллин сел рядом с ними, а Мэтью с Ларой остались вдвоем.
Мэтью заметил узкую тропинку, начинавшуюся у водопада и исчезавшую между деревьями. Заинтересовавшись, куда она ведет, юноша начал спускаться по ней. Лара несколько секунд смотрела ему вслед, а потом догнала его и взяла под руку. Несколько раз она заглядывала ему в лицо, но Мэтью на нее не смотрел. Пройдя в молчании еще ярдов сто, девушка ткнула Мэтью в ребра костяшками пальцев. Он заворчал и оттолкнул ее руку.
– Ты все еще на меня сердишься? – спросила она, снова слегка пихая его.
Мэтью пытался сохранить суровое выражение на лице, но не смог удержаться от улыбки. Лара постаралась сдержать свой смех, но и ей это не удалось. Внезапно Мэтью свернул с тропинки, потянув Лару за собой. Он прижал ее спиной к дереву, она обняла его за шею.
– Не стоило так волноваться, глупый, – прошептала девушка. – Мне тоже это нелегко далось.
Мэтью надул губы и глубоко вздохнул:
– Я восхищен твоей смелостью.
– И это все, что тебя восхитило, мастер Люин?
Мэтью улыбнулся и взглянул на ее одежду. Одной рукой он взял девушку за ягодицы и притянул к себе, а другой расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Лара взглянула на пуговицу, потом на Мэтью. В сумраке леса ее глаза казались необычно большими.
– Как сложно одеваются женщины, – сказал Мэтью, обнаружив, что под рубахой Лара носит еще и сорочку.
– В самом деле?
– От такого количества одежды нарушается кровообращение.
– Неужели? – спросила Лара, нежно кусая его за ухо.
– Именно так, – продолжал Мэтью, расстегивая еще одну пуговицу. – Я ведь читал книги по медицине.
– Врешь, – прошептала Лара ему на ухо.
– Можешь мне поверить. Это научно установленный факт, – заверил ее Мэтью, развязывая ленту, которая удерживала сорочку.
Увидев под ней еще какое-то белое одеяние, он нахмурился. «Проклятье! Да это просто доспехи какие-то!» – подумал он.
– Это бюстье, – слабо улыбаясь, объяснила девушка. – Самая последняя мода. Мне его Сита одолжила. Тебе нравится? Говорят, что это очень сексуально.
Мэтью поднял ее на руки. В ответ она охватила ногами его поясницу. Они немедленно предались бы любви, но место и время не позволяли. В конце концов они опустились на землю, обнялись и стали целоваться.
Глядя на небо сквозь переплетение ветвей, Лара сказала:
– Мэтью, ты помнишь, как в прошлом году ты с Дэниелом, Гароном и Коллином ездили на охоту в Рокингем?
– Мм… да, но это было, кажется, два года тому назад, – ответил юноша, нежно целуя затылок Лары. – А почему ты спрашиваешь?
– Не знаю… Коллин говорил, что на постоялом дворе, где вы ночевали, вы встретили каких-то девушек.
Мэтью нахмурился, притворяясь, что роется в воспоминаниях.
– Да, вспомнил. Там были две девушки… сестры, из Броукен-Хилла. Они вместе со своими семьями ехали в гости к родственникам.
– А какие они были?
– Семьи?
– Девушки, чудовище!
– Гм… – ответил Мэтью, стараясь выиграть время. Он дал себе обещание дать пинка Коллину. – Я их не очень-то запомнил. Они были вроде бы на несколько лет старше, чем я. А почему ты ими интересуешься?
– Да так… просто интересно, вот и все. Не знаю, почему вас, глупых мальчишек, отпускают охотиться одних. Наверное, в их обществе ты почувствовал себя взрослым мужчиной…
– На самом-то деле я себя сейчас чувствую настоящим мужчиной! И если бы у нас было больше времени, я бы это тебе с радостью доказал, – произнес Мэтью, засовывая руку под рубашку. Лара закрыла глаза. Мэтью впился губами в ее губы.
Через пятнадцать минут они поднялись на холм, держась за руки. Подойдя к месту стоянки, они услышали, как отец Томас спросил Гола:
– А как ты думаешь: есть хоть какая-то вероятность, что сеннийцы придут раньше чем через три дня?
– Нет. А виновата в этом Церковь и ее толстозадые священники! – проворчал Гол. – Извини, Сивард. По мнению Церкви, не соблюдать весенние церемонии – значит быть еретиком. Поэтому им удалось убедить совет отложить созыв войск до окончания праздника, а кончится он лишь через три дня. Да еще путь от Баркоры займет целый день. Я ничего не мог поделать. Руки-то у меня связаны.
Эйкин и Фергус услышали, что говорил Гол, и с удивлением посмотрели на него. Удивились и Мэтью с Ларой.
Гол заметил обращенные на себя недоумевающие взгляды, нахмурился и сказал отцу Томасу:
– Мне только что пришло в голову, что я не всем присутствующим был представлен как положено.
Отец Томас приподнял брови. Оба обменялись многозначительными взглядами, которые свидетельствовали об их долгом знакомстве.
– Что ж, – ответил он. – По-моему, вы уже познакомились с Фергусом, Коллином и Мэтью. Так что остаются… мастер Дэниел Уоррен, мастер Эйкин Джибб – это, ясное дело, брат Фергуса – и мисс Лара Палмер… Честь имею представить вам Бегола Эйлона Эзерны, бывшего солдата, как он сам утверждает, скульптора по призванию, короля Сеннии и – говорю это с гордостью – моего друга.
Коллин открыл рот от изумления, а потом щелкнул пальцами, внезапно что-то вспомнив:
– Я вспомнил! Мой отец рассказывал про вас! Много лет тому назад вы победили на Олидийских играх!
– Это не было победой… Мне просто удалось выжить, – ответил Гол.
Олидийские игры были самым знаменитым мировым соревнованием по атлетике. Происходили они каждые четыре года. В Сеннию приглашались атлеты из всех стран, независимо от проводимой ими политики. Одно из состязаний называлось декатлон; проводилось оно только в Сеннии, причем с благословения Церкви. Декатлон был на самом деле не одним состязанием, а рядом из десяти состязаний; в одном из них требовалось убить медведя, причем только тем оружием, которое участники смогут изготовить своими руками. Победитель в декатлоне становился королем. Тот, кто одерживал победу в декатлоне три раза подряд, оставался на троне пожизненно. До Гола это не удавалось никому на протяжении более трехсот лет.
Посмотрев на широкое лицо великана, стоявшего перед ним, Коллин от души пожалел медведя. Он вспомнил и еще одну деталь: напоследок три лучших участника декатлона сходились в смертельном бою; в самом деле, подумал юноша, слово «выжить» было как нельзя более уместно.
