Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
совсем обессилел. Я чувствовал за собою вину оттого, что не отказался утром от поездки, и после недолгих пререканий убедил Фрома позволить мне вылезти из саней и идти дальше пешком рядом с лошадью. Так мы одолели еще милю-другую, и тут Фром, вглядевшись в, казалось бы, непроглядную ночь, произнес:
– Вроде вон там мои ворота.
Последний отрезок пути дался нам тяжелее всех предыдущих. Пронизывающий холод и снежные наносы окончательно вымотали меня; я задыхался сам и чувствовал под своей ладонью судорожно вздымающийся лошадиный бок.
– Слушайте, Фром, – начал я, – вам нет ни малейшего смысла ехать дальше…
Но он тут же перебил меня:
– Ни мне, ни вам нет смысла. Хватит, наездились.
Я понял это так, что он предлагает мне заночевать на ферме, и без слов повернул за ним к воротам. В конюшне я помог ему распрячь измученную лошадь и подостлать ей соломы. Управившись с этим, Фром отцепил с оглобли фонарь, вышел в ночь и через плечо позвал меня:
– Сюда пожалуйте.
Где-то высоко над нами сквозь снежную завесу мерцал прямоугольник света. Спотыкаясь и стараясь не отставать от Фрома, я побрел в эту сторону и в темноте едва не угодил в сугроб у самого крыльца. Обминая снег тяжелыми сапогами, Фром с усилием поднялся по ступенькам, посветил фонарем, нащупал дверную ручку и вошел внутрь. Я шагнул за ним следом и очутился в неосвещенной, с низким потолком прихожей, в глубине которой поднималась, теряясь во мраке, крутая узкая лестница. Справа, судя по полоске света под дверью, находилась та комната, окошко которой мы видели с улицы; из-за двери доносился монотонно-плаксивый женский голос.
У порога Фром потопал сапогами по рваной клеенке, сбивая снег, поставил фонарь на табуретку – единственный предмет, имевшийся в прихожей, – и тогда уже отворил дверь.
– Заходите, – пригласил он, и при звуке этого слова плаксивый женский голос умолк…
В ту ночь я нашел разгадку тайны Итана Фрома, и его история начала складываться в моем воображении в том виде, в каком я и решаюсь предложить ее читателю.
Глава I
Деревня утопала в снегу. Толщина снежного покрова была, пожалуй, не менее двух футов, а на перекрестках, где гулял ветер, намело целые горы снега. В иссиня-черном небе горело холодным блеском созвездие Ориона; яркие звезды ковша Большой Медведицы застывшими ледяными сосульками висели в морозном воздухе. Луна зашла, но ночь стояла такая ясная, что белые фасады домов между деревьями на фоне снега казались серыми; резко чернели пятна кустов, а желтые полосы света, расходившиеся веером из окон цокольного этажа церкви, терялись где-то далеко впереди, в бескрайнем снежном море.
Молодой Итан Фром шел быстрым шагом вдоль главной улицы, на которой в этот поздний час не было ни души. Миновав банк и новое кирпичное здание лавки Майкла Иди, он поравнялся с домом стряпчего Варнума, где у калитки росли две черные норвежские ели. Поблизости от этого места дорога сворачивала вниз, к долине Корбери, а напротив дома Варнума высилась стройная белая колокольня церкви, обращенной в сторону улицы узким фасадом. Еще издали Итан различил на боковой стене церкви узорчатую аркаду окон верхнего этажа, а по мере приближения разглядел в лучах света из подвальных окошек множество свежих следов санных полозьев. Следы вели ко входу в церковь с противоположной стороны, где почти от самой стены начинался крутой откос в сторону дороги на Корбери; недалеко от входа виднелся навес, а под ним вереница саней с лошадьми, укрытыми теплыми попонами.
Ночь выдалась безветренная, и воздух был такой сухой и чистый, что мороз почти не чувствовался. Фрома преследовало ощущение полного отсутствия атмосферы – все пространство вокруг, от снега под ногами до сияющего металлическим блеском купола над головой, казалось ему заполненным одним только невесомым эфиром. «Как в колоколе, из которого выкачан воздух», – подумалось ему. Лет пять тому назад он проучился год в технологическом колледже в Вустере и успел поработать в физической лаборатории под началом одного расположенного к нему профессора. Его нынешний круг мыслей ничем не походил на прежний, однако полученные в колледже начатки знаний нет-нет да и напоминали о себе – в самые неожиданные моменты, благодаря какой-нибудь случайной ассоциации. Смерть отца и последовавшие за ней невзгоды вынудили Итана оставить ученье, и хотя практические результаты от его недолгого пребывания в колледже были невелики, оно дало толчок его воображению и заставило задуматься о грандиозном и туманном смысле, скрытом за будничным обликом окружающего.
И сейчас, когда он спешил по заснеженной дороге, голова его пылала от обострившегося вдруг сознания таинственного смысла вещей, а лицо горело от быстрой ходьбы. Дойдя до конца улицы, он остановился перевести дыхание перед неосвещенным фасадом церкви и огляделся – вокруг было по-прежнему безлюдно. В нескольких шагах, почти от самых варнумовских елок, начинался длинный обледеневший спуск; старкфилдская молодежь издавна облюбовала это место для катанья на санках, и в погожие вечера окрестность допоздна оглашалась смехом и гомоном катавшихся. Но сегодня на сверкающей под луной белой ленте дороги не видно было ни единого темного пятнышка. Близилась полночь: деревня погрузилась в сон, и все, что еще бодрствовало в этот поздний час, сосредоточилось в подвальном этаже церкви, откуда вместе с лучами света вырывались наружу звуки музыки.
Обойдя церковь, Итан стал спускаться вниз, ко входной двери нижнего этажа. Чтобы не попасть ненароком в полосу света из окошка, он сделал круг по снежной целине и подошел сперва к дальнему углу здания, а оттуда, стараясь держаться в тени, осторожно прокрался к ближайшему окну. Прижавшись к стене своим поджарым, гибким телом и вытянув шею, он смог наконец увидеть, что делается внутри.
С улицы, из прозрачной морозной тьмы, ему показалось, что помещение, куда он заглянул, плавится от духоты. Металлические отражатели газовых рожков бросали резкий свет на беленые стены, а пышущие жаром железные бока печки вздымались, словно в ней бушевал вулканический огонь. Зал был полон молодых парней и девушек. Вдоль стены напротив окон выстроились в ряд табуретки, с которых только что поднялись просидевшие там весь вечер женщины постарше. Музыка уже смолкла, и музыканты – скрипач и барышня, игравшая по воскресеньям на фисгармонии, – на скорую руку подкреплялись за столом, накрытым на возвышении в дальнем конце зала. От угощения там уже мало что осталось – на столе громоздились глиняные миски с крошками от пирогов да пустые блюдечки из-под мороженого. Молодежь готовилась расходиться, и кое-кто уже прокладывал себе дорогу в прихожую, где висели шубы и накидки, как вдруг какой-то легконогий молодой человек с кудрявой черной шевелюрой выбежал на середину зала и хлопнул в ладоши. Этот сигнал тут же возымел действие. Музыканты
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
