Он уже укладывал ее в постель. Она почти заснула.
— Доброй ночи, папа, — прошептала она. Под одеялами ее было почти не видно.
— Доброй ночи, Оливия. — Пауэрскорт наклонился и поцеловал ее в щеку. — Доброй ночи.
Он тихо подождал у кровати, пока дочь заснет. Потом посидел еще десять минут, любуясь ее невинным личиком, молясь о ее счастливом будущем.
Томас попросил, чтобы ему почитали. Он это очень любил. Пауэрскорт взял со стола книжку и начал читать:
— «Сэр Ричард Гренвилл вахту несу берегов Азор.
Вдруг шлюпка примчалась — его моряки ходили на ней в дозор.
Там, в море, испанские корабли! Их пятьдесят три!»[46]
— Что такое дозор, папа? — раздался сонный голос.
— Это разведка, Томас, — прошептал в ответ Пауэрскорт. —
Принять нам бой или не принимать?
Скажите нам, добрый сэр Ричард!
Никто не хочет зря умирать…
И сэр Ричард сказал: нам нельзя отступать,
Ведь мы англичане, а значит, мы
Не боимся ни дона, ни черта!
Томас снова пошевелился. Он уже почти спал.
— Доны — это испанцы, папа?
— Да, — шепнул Пауэрскорт.
«И звезды зажглись, и стали бледнеть с приходом нового дня,
Но не прекращался бой одного с пятьюдесятью тремя.
Кто шел на дно, а кто отступал, забрав своих мертвецов…
Нас убивали, но мы стократ платили той же монетой.
Скажи, бог войны, была ли в веках битва, подобная этой?»
Томас не дождался конца сражения. Он заснул. И опять Пауэрскорт просидел десять минут около своего спящего ребенка. Он молился за Томаса. И за его мать. А потом на цыпочках вышел из комнаты.
— Люси, — сказал Пауэрскорт чуть позже, вольготно растянувшись на диване. — Не знаю, что я буду без тебя делать.
— Чепуха, Фрэнсис, — откликнулась она с легкой улыбкой. — Ты без меня запросто обойдешься. Ведь тебе уже приходилось вести такую жизнь. К тому же с тобой едет Джонни.
— Когда я служил в Индии, Люси, мы с тобой еще не были знакомы. — Вдруг Пауэрскорт вспомнил, что ее первый муж тоже уехал на войну. И не вернулся. Он почувствовал, что и Люси сейчас думает о том же самом.
— Обещай мне одну вещь, милый. — Леди Люси опустилась рядом с диваном на колени и обвила руками шею мужа. Пауэрскорту показалось, что в глазах у нее блеснули слезы. Он крепко обнял ее.
— Ну-ну, Люси. Не надо плакать.
— Только одну, Фрэнсис. — Она шептала прямо ему в ухо, поглаживая его по щеке. — Пожалуйста, вернись.
Поезд восемь сорок пять с вокзала Ватерлоо до Портсмутской гавани готовился к отправлению. В нем было мало пассажирских вагонов и еще меньше пассажиров. Возможно, подумал Пауэрскорт, они и вовсе будут путешествовать в одиночестве. Он высунулся из купе и взял руки леди Люси в свои.
— Люси, — сказал он. — Я очень тебя люблю. И всегда буду любить.
Раздался свисток. Паровоз впереди изрыгнул в утренний воздух огромный клуб дыма.
— Я тоже очень тебя люблю, Фрэнсис. Возвращайся домой невредимым. Пожалуйста, возвращайся.
Поезд начал двигаться. Леди Люси шла рядом, мимо стоявших на перроне носильщиков.
— Semper Fidelis, Фрэнсис. — Поезд набирал скорость. Ей пришлось отпустить его руки.
— Semper Fidelis, Люси, — сказал Пауэрскорт, отчаянно маша леди Люси, чья маленькая фигурка уже терялась в дыму. Вскоре она пропала совсем.
Леди Люси смотрела вслед поезду, пока он не свернул на основной путь, ведущий к югу, и не исчез из поля зрения. Она оставалась на платформе до тех пор, пока вдали еще был виден дымок паровоза.
Потом она покинула вокзал и вернулась домой, к детям.
Сэр Фредерик Ламберт, председатель Королевской академии, сидел у себя в гостиной и ждал адвоката, чтобы продиктовать ему новое завещание.
Имоджин Фоукс и Орландо Блейн еще спали под чуткой опекой миссис Уорри в загородном доме Пауэрскортов в Нортгемптоншире.
Алиса Декурси со своими дочерьми Джулией и Сарой стояла на набережной порта Кальви на севере Корсики, с нетерпением дожидаясь судна, которое должно было доставить их в Ниццу. Оттуда они собирались вернуться в Англию поездом.
Уильям Аларик Пайпер готовился открыть свою галерею на Олд-Бонд-стрит для новых гостей и потенциальных клиентов.
Мистер Уильям Маккракен, американский миллионер, направлялся обратно в Нью-Йорк на корабле, сутки назад отплывшем из Саутгемптона.
До последнего Рождества в текущем веке оставалось всего несколько дней. Полковник Фрэнсис Пауэрскорт и майор Джонни Фицджеральд ехали на войну.