на кровать рядом со мной, она взяла обе мои руки и крепко сжала их. — Твои травмы живота были серьезными. — Ее голос дрогнул, и она остановилась.
— Они не смогли спасти... им пришлось удалить твою матку.
Я моргнула, пытаясь понять маму. — Гистерэктомия?
— Да. — Мамины глаза наполнились слезами, но я все еще не до конца понимала. — Ты не сможешь...
Я прочитала достаточно медицинских книг и журналов Нино, чтобы знать каждую деталь того, что это означает для меня. — Вынашивать ребенка, — закончила я за маму, и тут до меня дошло. Беременность, рождение ребенка не приходили мне в голову, и из-за
Амо и моего неопределенного будущего я никогда не задумывалась об этом, но лишиться любого шанса на это? Я вдруг поняла, что для будущего с Амо я, возможно, хотела бы иметь детей, большую грязную семью с грязными детьми, которые растут со многими животными.
Я взволнованно вздохнула, чувствуя себя немного потерянной. Мама растянулась рядом со мной и обняла меня. Она плакала, уткнувшись в мои волосы, а я крепко обнимала ее. Наконец, я тоже заплакала. Я плакала о потере того, чего у меня никогда не было, о потере части меня, которая казалась неважной. Потеря будущего, которого никогда не будет. Не знаю точно, как долго мы с мамой плакали вместе, как долго мы оплакивали потерю части моего будущего, жизни, которая могла бы быть.
Эта боль была новым видом боли. Такую боль я буду носить с собой долгое время, может быть, вечно.
Новая мысль пришла мне в голову. — Амо нужен наследник.
Мама отпрянула назад, ее глаза опухли. — О, дорогая. Это должно быть последним из твоих беспокойств.
Мои брови сжались. — Но это правда.
— Я видела, как он смотрит на тебя. Он так сильно тебя любит. Ему не будет дела до наследника, поверь мне.
Может быть. Я была так растеряна, так потеряна.
— Ты можешь позвать его? Я хочу поговорить с ним.
— Он знает, хорошо? Он знает, что значит твоя операция.
Я покачала головой. Может быть, он думал, что знает. Мама встала и ободряюще улыбнулась мне. — Я позову его, и он скажет тебе то же, что и я. Что для него это не имеет значения.
Мама вышла, и меньше чем через минуту Амо вернулся. Его глаза заплыли беспокойством, когда он подошел ко мне.
Я похлопала по своему матрасу.
Амо присел на край, как будто боялся причинить мне боль, но я прислонилась к нему, нуждаясь в близости, несмотря на хрупкость моего тела. Он обхватил меня руками, окружая своим теплом и силой, как утешительный кокон. Это было чудесно, как нечто, что я никогда не хотела бы пропустить снова.
Я хотела будущего с Амо, и ничего больше, но он должен был знать, что это не то будущее, о котором он всегда думал.
Амо
Тело Греты напряглось в моих объятиях и я слегка отстранился, посмотрел на ее бледное лицо. На ее щеках блестели следы слез, и я вытер их большим пальцем.
Грета подняла голову, в ее темных глазах была тоска. Я не мог представить, как на нее подействовало известие об операции.
— Ты никогда не сможешь иметь от меня детей, Амо. На этот раз ничто не сможет этого изменить. Мое тело больше не может выносить ребенка. Если ты хочешь наследника, ты должен выбрать кого-то другого.
О чем, черт возьми, она говорила? Я обхватил ее щеки и нежно поцеловал их.
Ничто в этом мире не разлучит меня с Гретой снова. — Я больше не останусь без тебя, Грета. Ты будешь моей, пока я не испущу последний вздох. Я люблю тебя больше всего на свете.
— Фамилия — это твоя судьба,
Амо. Ты должен стать Капо.
Я кивнул, потому что в глубине души я знал, что это правда. — Мне также суждено любить тебя. Мне не нужен наследник. Мне нужна ты. Марселла беременна мальчиком. Она самая старшая, и он может стать Капо. Это тоже продолжит род.
Я всегда хотел детей, но Грету я хотел больше, и, возможно, были другие варианты, которые можно было бы рассмотреть в конце концов. — Все, что сейчас важно, это чтобы ты поскорее выздоровела, и мы могли пожениться.
Грета издала шепелявый смешок. Я поцеловал ее в висок. — Я так тебя люблю. Меня убивает, что тебе пришлось так страдать. У тебя самое доброе и большое сердце из всех, кого я знаю. Ты этого не заслуживаешь.
— Может быть, и заслужила.
Я погладил ее по щекам. — Нет, блядь. Никогда не думай так, хорошо? Мне нужно знать, что с тобой все будет хорошо.
— Думаю, со временем я буду в порядке, — прошептала она. — Я хочу снова танцевать, хочу снова увидеть своих животных.
Я поцеловал ее в лоб. — Я знаю, что ты будешь. Я буду с тобой на каждом шагу, который ты должна пройти, чтобы исцелиться.
— Разве тебе не придется вернуться в Нью-Йорк? У тебя есть обязанности, особенно в такое время.
— Папа, Валерио и Маттео пока справляются с ситуацией. Официально я здесь, чтобы вести мирные переговоры.
— А будет ли мир?
Я улыбнулся. — Конечно. У наших семей нет выбора. Скоро они станут одной семьей.
Я уже купил кольцо для Греты, но оставил его в Нью-Йорке. Но как только я верну его, я официально попрошу руки Греты.
Следующие десять дней я не отходил от Греты, но пришло время уладить дела в Фамилии. Наши солдаты начали проявлять нетерпение, ожидая объяснений по поводу многочисленных арестов. Антоначи и семь его солдат ожидали наказания в камерах нашей Фамилии. Ходили слухи, особенно из-за исчезновения Крессиды. Тело так и не было найдено. Я предположил, что Невио разрубил ее на мелкие кусочки.
— Не волнуйся за меня, — в сотый раз заверила меня Грета. Сначала я отказывался оставлять ее в Лас-Вегасе, особенно менее чем за неделю до Рождества. Но отец настаивал, что я должен быть там во время, возможно, самой кровавой встречи в истории Фамилии. Я знал, что он был прав.
— Здесь она в безопасности, — заверил меня Нино.
— Мы позаботимся об этом, — сказал
Савио.
Римо усилил
