Спорить с диктатором бесполезно. Девочки скрылись в глубине дома. Я медленно пошел наверх, пролет за пролетом, лестница качалась у меня перед глазами.
— И поосторожнее там со свечой! — крикнула миссис Джем мне вслед. — Я не хочу, чтобы мы сгорели заживо в постелях!
Пока я карабкался по лестнице, голова, казалось, прояснилась. Да, я выпил много вина за обедом и после него, но не последовал примеру мистера Роуселла и не стал мешать вино с бренди. Но дело в том, что я опьянел не только от вина, но и от чувства облегчения.
В отличие от Дэнси мистер Роуселл тут же и без всяких экивоков предложил мне помощь. Хоть один человек без колебаний поверил мне, а не мистеру Карсуоллу. Разумеется, я рассказал ему не все. Я был бы полным ничтожеством, если бы поведал, что произошло между мною и Софи, кроме того, я не был до конца честен, рассказывая о своих отношениях с мисс Карсуолл.
Не упомянул я и о подозрениях касательно смерти миссис Джонсон. Поделись я своими мыслями с мистером Роуселлом, пришлось бы говорить о более страшных вещах, о личности человека, убитого на Веллингтон-террас. Мистер Роуселл счел бы меня безумцем, если бы я выпалил свое предположение, что Генри Франт не только растратчик, но и убийца, что он лишил жизни свою бывшую пассию, миссис Джонсон.
Нет, было бы опрометчиво делиться с мистером Роуселлом всеми своими опасениями. Однако мистер Роуселл снял камень с моей души. Он считал, что кольцо вне всяких сомнений необходимо вернуть мистеру Карсуоллу. Пока не будет установлен законный владелец, если такое вообще случится, оно по праву принадлежит Карсуоллу. А то, что кольцо находится у меня, автоматически делает меня уязвимым, и мистер Роуселл был шокирован, что я так долго держу кольцо у себя.
— Оставьте его мне, — сказал мистер Роуселл. — Я прослежу, чтобы мистер Карсуолл получил его.
— Но тогда вы окажетесь замешанным в это дело, сэр.
Но Роуселл, даже будучи пьяным, отлично знал свое дело.
— Проще простого. Если вы дадите мне адрес, я отправлю кольцо так, чтобы отправителя нельзя было вычислить. И без сопроводительного письма. Адрес напишем заглавными буквами. Постойте-ка, мы запутаем всех еще больше. На следующей неделе Аткинс едет в Манчестер. Я вручу ему кольцо и попрошу отправить почтой. Так что вам не придется прилагать ни малейших усилий. Забудьте, что вы его вообще видели.
Добравшись до своего убежища, я присел на край узкой кровати, которая раскачивалась, как подвесная койка на корабле, снял пальто, шейный платок, жилет и ботинки. Я вдруг понял, что сквозь облегчение проклевывается, словно росток, другое чувство — желание написать Софи. Мне подумалось, что возвращение кольца может быть расценено некоторыми как признание вины, и необходимо было срочно объяснить, по крайней мере Софи, что мною руководило не чувство вины и я виновным себя не считаю.
Теперь-то я понимаю — размышляя холодно и здраво уже в другом месте и по прошествии времени, — что этот довод был едва ли разумен, скорее напротив, это было самое слабое оправдание из всех возможных. Просто мне хотелось написать Софи и сделать это немедленно. Не тратя времени на обдумывание, я нашел перо, чернильницу и бумагу и сел рядом с подоконником, который и в этом случае служил мне столом.
Я все еще сидел там, когда мистер Джем с трудом поднялся по ступенькам, постучался и спросил, как я себя чувствую. Церковные колокола пробили сначала половину первого, а потом и час. Наконец я нашел-таки слова, выражавшие все, что я хотел сказать, прямо и косвенно, и написал всего два предложения:
«Прошу вас, не верьте тому, что вам будут говорить обо мне. Но знайте, что я был и остаюсь навсегда вашим преданным другом».
Я не поставил ни даты, ни подписи, свернул листок и скрепил письмо сургучной печатью. На лицевой стороне я написал имя Софи, изменив почерк, но не указал адреса, поскольку не знал точно, приехала ли она в город вместе с мистером Карсуоллом. Наконец я поднес письмо к губам и поцеловал его.
Через минуту я положил одежду за дверь, лег на кровать и заснул, не затушив свечи.
71
На следующее утро я проснулся и обнаружил, что у меня пересохло во рту, но голова удивительно ясная. Я все еще лежал в объятиях дремы и мысленно увидел Софи, причем так живо, что казалось, стоит приложить капельку усилий, протянуть руку, и я дотронусь до теплой живой женщины.
Я сел в кровати и посмотрел на подоконник, где в углу лежало письмо, написанное вчера вечером. Но прежде чем Софи прочтет послание, необходимо ее отыскать. Есть вероятность, что она сейчас живет с Карсуоллами на Маргарет-стрит, но это неточно. Я надеялся, что смогу хоть одним глазком ее увидеть, если буду бродить поблизости от особняка Карсуолла. Возможно — и при этой мысли мое сердце начинало биться быстрее — я даже смогу передать письмо лично в руки, поскольку я не осмеливался довериться нашей пенни-почте. Примерно через час после отправления письмо окажется в руках мистера Карсуолла, ведь он просматривает всю корреспонденцию. Я подумал, что он запросто сможет прочесть письмо на имя Софи.
Нет, мой план ни в коем случае не был идеален, но обладал двумя замечательными достоинствами — во-первых, я придумал себе какое-то занятие, а во-вторых, у меня появился шанс снова увидеть Софи. Правда, существовала и опасность, что меня узнает кто-то из слуг, но я только что купил темно-зеленое пальто у печального русского джентльмена с третьего этажа, а в этом одеянии меня никто не видел. Если поднять воротник, натянуть шляпу пониже и соблюдать меры предосторожности, то почти наверняка удастся избежать разоблачения.
В начале двенадцатого я отделился от толпы на Оксфорд-стрит и двинулся на север, зайдя на Маргарет-стрит с западной стороны. Дом мистера Карсуолла находился на северной стороне, в квартале между Личфилд-стрит и Портлэнд-стрит. Отведя глаза, я заторопился по противоположной стороне улицы.
Было еще слишком рано, и на улице можно было встретить лишь слуг и мальчишек-рассыльных, доставляющих заказы из лавок. Пешеходов было мало, мне даже показалось, что я вызываю подозрения. Никогда раньше я не догадывался, что шпион, должно быть, ощущает, что у него на лбу горит клеймо «шпион».
В приступе паники я свернул на Грейт-Титчфилд-стрит и окунулся в суету экипажей на Оксфорд-стрит. Следующий час я провел, кружа вокруг особняка Карсуолла. Я видел проныру Пратта, прихвостня мистера Карсуолла, который прогулочным шагом шел в своей утренней ливрее по Оксфорд-маркет, с вожделением глядя на женщин. Я спрятался в какой-то лавочке и подождал, пока он пройдет.
Наконец мое терпение было вознаграждено. На Уинсли-стрит я заметил двух мальчиков, идущих впереди меня. Я тут же узнал их со спины, и внезапно сердце защемило от грусти. До этого момента я даже не осознавал, как сильно скучаю по мальчикам. Через мгновения я похлопал Чарли по плечу.
— Ой! А, сэр, это вы! Эдгар, постой!
Мальчики энергично пожали мне руку. Они замолчали, но я безошибочно прочел радость на их лицах.
