выглядело нелепо, и Ломов с сарказмом тихонько проговорил:
– Прямо отец родной. Ладно, пора и подкрепиться.
Он переложил дистанционный взрыватель в бардачок, завалил его бумагами и вскоре выехал со двора.
Ломов стоял в дешевой привокзальной забегаловке и пережевывал пельмени. Он не чувствовал никакого вкуса, но скорее потому, что не думал о том, что ест. Ломов вообще был равнодушен к еде и делал это лишь по необходимости, то есть не вкушал, а питался. К самому изысканному блюду – шедевру кулинарного искусства – он относился с таким же пренебрежением, как и к уличной булке с сосиской, и всегда старался поскорее закончить трапезу. Сейчас же Ломов ел медленно, иногда замирал с насаженным на вилку пельменем и размышлял о Федоре Ивановиче. Он вдруг почувствовал, что его связывает с этим загадочным человеком нечто большее, чем заказанная им работа. Но связь эта не поддавалась определению. Ломов перебрал все, что ему пришло в этот момент на ум: родство душ, деньги, власть над людьми, отсутствие интереса ко всему обыденному, человеческому и наркотическая зависимость от риска, только не копеечного – карточного или мелкоуголовного, а настоящего, постоянного риска чужой и собственной жизнью. Но не одна из этих причин так и не удовлетворила Ломова, хотя ощущение наброшенной на него невидимой сети не отпускало его.
После завтрака Ломов вернулся в машину и, едва он уселся за руль, как раздался телефонный звонок. Федор Иванович был немногословен:
– Я сегодня не могу с тобой встретиться, Женя, – сказал он. – Минут через сорок убегаю. Извини, у меня полно работы. А ты пока поезжай и купи пустые кассеты.
Во всем этом безобидном зашифрованном тексте Ломова интересовало только время, и он с облегчением вздохнул – на все про все у него должно было уйти не больше двух часов, и потом можно будет наконец отправиться домой.
Милицейский микроавтобус с нужными номерами выехал со двора немного раньше, чем через сорок минут, и Ломов порадовался, что появился здесь заблаговременно. Он пропустил вперед две машины и двинулся за микроавтобусом, в котором, не считая водителя, должны были находиться Калистратов со следователем и двое конвойных.
Не выпуская из поля зрения милицейский автомобиль, Ломов снова подумал о странном совпадении. Он видел несколько документальных кинофильмов, в которых подопытные демонстрировали чудеса телепатии и телекинеза, прочитал пару книжек о паранормальных явлениях и, в общем, верил, что такой феномен существует, но ни с чем подобным никогда не сталкивался. Вспомнив о Федоре Ивановиче, Ломов решил, что в его жизни это первый случай, и дал себе обещание в присутствии этого загадочного человека следить за своими мыслями.
С Садового кольца микроавтобус свернул на Новослободскую и едва не затерялся в потоке машин. Ломову пришлось полихачить, прежде чем он снова пристроился к нему в хвост. И только за Савеловским вокзалом у него появилась возможность отпустить милицейский автомобиль подальше.
Как и сказал Федор Иванович, за эстакадой микроавтобус притормозил и подъехал к заправочной станции. Ломов еще раз подивился прозорливости или необыкновенной предусмотрительности своего заказчика, но у него не оставалось времени на объяснение этого факта. Он лишь подумал, что на протяжении всего пути им не попалось ни одной бензоколонки, и для того, чтобы заправиться, надо было сделать большой крюк.
Ломов снизил скорость, открыл бардачок и выложил на сиденье дистанционный пульт управления. Когда же микроавтобус остался в трехстах метрах позади, он не оборачиваясь нажал красную кнопку и через мгновение услышал сильный взрыв. Следом за первым последовали еще два послабее, и когда он отъехал от заправки почти на километр рвануло в последний раз. «Ну, вот и все, – разочарованно подумал Ломов. – Даже не посмотрел на салют».
В Москву Ломов вернулся через полчаса другой дорогой. Он тщательно вытер носовым платком черную коробочку, упаковал ее в бумажный пакет с эмблемой «Детского мира» и, остановившись у мусорного контейнера, избавился от опасной улики. После этого он сразу отправился домой и в пути позвонил заказчику.
– Все в порядке, Федор Иванович, – сообщил он. – Я уже купил три кассеты. На днях заеду перепишу. – Если бы Ломов упомянул только две кассеты, это означало бы, что задание выполнено не совсем чисто. Одна кассета – он не уверен в результате, а если бы он сказал, что пустых кассет в магазине не было вообще, это значило бы, что ему что-то помешало, и «клиент» благополучно добрался до места.
– Хорошо, Женя, – ответил Федор Иванович. – Я позвоню тебе утром, тогда и договоримся, когда тебе подъехать. Все, до завтра, мне пора на совещание.
Как это всегда бывало с Ломовым, после выполнения задания он почувствовал внутри себя какую-то необъяснимую пустоту, будто его все бросили и он снова сделался никому не нужным. Напряжение спало еще тогда, когда он избавился от пакета с черной коробочкой и отъехал от контейнера. Делать больше ничего не надо было, оставалось ждать, и это ожидание работы или каких-то перемен в нем самом мучили Ломова. Жизнь снова начинала казаться ему пресной и абсолютно безопасной. В такие моменты он ощущал себя матерым волчарой в стаде овец, на которого надели намордник и посадили на поводок. Ломов давно понял, что безделье ему противопоказано, и во время таких вот вынужденных отпусков нередко подумывал о работе наемника где-нибудь в Южной Америке или вечно воюющей Африке. Один раз он едва не устроился в антитеррористическую группу «Дельта», но вовремя спохватился – там надо было подчиняться уставу и, главное, работать в команде, чего Ломов не любил и всегда избегал. Уже подъезжая к дому, он твердо решил отказаться от отдыха у моря и попросить Федора Ивановича начать работать с завтрашнего, в крайнем случае послезавтрашнего дня. Даже если это было невозможно, и «клиент» пока находился вне досягаемости, Ломов мог заняться подготовкой к операции.
Ломов выспался уже к вечеру и почти до утра лежа пересматривал свежие боевики. Как профессионалу, ему хорошо были видны все нелепости, допущенные режиссером или сценаристом. Иногда смешные, а порой и совсем глупые, они не раздражали его. Глядя на то, как бравые ребята метелят друг друга, как, словно начиненные атомными бомбами, взрываются автомобили, а главные герои играючи расправляются с десятками противников, Ломов представлял себя на их
