Монстр заревел, замотал головой и рванулся вперед, выставив громадные рога.
Марьян ударил по рогам, но в этот раз серебро отскочило, а монстр заревел и снова атаковал. Рывок – и громадный рог пропорол плечо Жнеца, пригвоздив его к стене. Марьян заорал и ударил мечом, серебро прошло сквозь туловище монстра, и тот тоже разъярился. Ему не нравилось ощущать серебряный клинок в своем теле, и он отступил, выдернув рог из предплечья Марьяна, замотал яростно башкой – рога скользнули по стене, высекая искры, – и отшвырнул своего противника с такой силой, что тот отлетел в противоположную сторону.
Но оружие Марьян не выпустил, серебряный меч покинул тело монстра и остался у Жнеца в руке.
Дух развернулся, направил рога на безоружного Матвея. У того мелькнула мысль, что надо бежать к двери и спасаться. Ведь кто-то один из них должен уцелеть ради Мирославы!
Но это не выход, не спасение! Марьян погибнет, но Желанная с записанными в ней желаниями никуда не денется, просто Тот, кто выполняет желания, овладеет Михаилом.
Надо сражаться до конца, несмотря на то что чудовище надвигается и его острые рога, направленные в грудь, обещают скорую и мучительную смерть.
Чтоб ты провалилась, мерзкая тварь!
Сражаться нечем, но разве сам Ведьмак не является мощным оружием, от которого трепещут темные силы? Разве он не хищник, способный повергать, раздирать и пожирать своих врагов? Медведь был внутри Матвея, и он не нуждался в плаще, чтобы выпустить из себя хищника.
Он сам и есть хищник!
Матвей медленно поднял голову, чувствуя внутри себя волну перемен, медленно натянул на голову черный капюшон толстовки и потом прыгнул вперед.
Превращение произошло мгновенно, и в темном воздухе подземелья, освещенного адским пожаром, возник громадный медведь с оскаленной пастью. Клыки медведя сомкнулись прямо на груди монстра, чудом избежав острых рогов. Захрустели кости, раздался дикий, чудовищный рев, и пламя за спиной чудовища стало угасать.
Монстр рухнул, не выдержав медвежьей тяжести. Он был самым настоящим, из плоти и крови, и как же приятно оказалось драть и драть плоть чудовища, чувствуя свою победу!
У духа Желанной осталась лишь одна лапа, вторую отрубил Марьян, и этой своей единственной лапой он пытался разодрать спину медведю, но мешала густая шерсть. Не так просто пробиться через шкуру Чугайстера!
Матвей ощущал лишь звериную ярость, но совсем скоро он понял, что в сознании проявляется кто-то другой. Невероятная ненависть ворвалась в голову, и странный голос вдруг зашептал в самое ухо: «Убивай, убивай, убивай!»
Убивай всех, кто находится рядом!
И медведь убивал, раздирая клыками чудовище и пытаясь добраться до сердца поверженного духа.
Марьян в это время сумел подняться, зажимая ладонью рану, и доковылять до двух огромных бьющихся зверей. Он видел, как медвежьи клыки терзали плоть Того, кто выполняет желания, и хмурился.
Дух не имеет плоти! И если сейчас перед ними реальное тело чудовища и его кровь тоже реальна, значит, дух все-таки обрел тело. Он не вошел в Марьяна, потому что на том висел серебряный крестик. Он нашел собственное воплощение, колодец породил новое чудовище, которое сейчас гибнет под лапами медведя.
Но в кого тогда войдет дух Желанной? Если рогатое чудовище погибнет, кем станет обладать Тот, кто выполняет желания?
– Так не пойдет, – торопливо проговорил Марьян, снимая с себя серебряный крестик, – надо надеть эту штуку на тебя, медведь. Слышишь?
Медведь поднял морду, оскалил огромные клыки и издал яростный рык.
Марьян попятился, в раненой руке он держал серебряный меч, и клинок провел по каменному полу длинную борозду, издав мелодичный звук. Волк, выбравшись из мешка, теперь выл за спиной, желая бежать из зала. Огонь пылал и трещал, медведь с громким хрустом крушил грудную клетку чудовища, а само чудовище рычало и хрипело, махая уцелевшей лапой и пытаясь хоть немного зацепить медведя.
Марьян переложил меч в здоровую руку, серебро соединилось с серебром, маленький крестик коснулся клинка, и вспыхнуло голубое сияние. Появился новый меч, гораздо длиннее и крепче прежнего. Поскольку он сложился из двух крестиков, на рукояти поблескивало два камня, прозрачный алмаз и рубин.
Марьян не стал медлить. Ни к чему было позволять духу Желанной вселиться в Чугайстера. Следовало отрубить ему голову.
Серебряный меч надо было держать двумя руками, и Марьян вскрикнул от боли, поднимая его. Он едва не выронил рукоять, а когда опускал тяжелое оружие на шею монстра, чувствовал, как серебро оттягивает кисти рук. Удар. Скрежет по камню. Голубые искры. Брызги черной крови.
Рогатая голова монстра отделилась от тела, черная кровь хлынула густым потоком к пылающему колодцу силы. Красные глаза монстра выкатились из орбит, и из черных зрачков хлынула темная жидкость. Медведь зарычал, оторвавшись от своей кровавой работы, сверкнул разными глазами и обнажил острые клыки, словно предупреждая, чтобы ему не мешали. Марьян изловчился, подтолкнул мечом рогатую голову и столкнул ее в колодец силы.
Воздух вокруг дрогнул, пламя опустилось вниз, стены задрожали, а медведь издал еще один дикий рык.
– Уходи, – тихо велел ему Марьян, поднимая меч и направляя на морду зверя свет двух камней на рукояти. – Уходи! Я не хочу с тобой сражаться.
Медведь замер, глядя на Марьяна. Глаза маленькие, один карий, другой светло-серый. Громадная медвежья башка качнулась, уши прижались к голове, и последовал еще один глухой и злой рык.
– Уходи! – чуть громче велел Марьян.
Серебряный свет падал на морду хищника, медведь щурился и рычал. Какое-то время они стояли друг против друга, но после Чугайстер сделал несколько шагов назад, развернулся и двинулся к двери. Волк, увидев зверя, перешел на визг и кинулся куда-то в угол. В темноте закричал петух, но Марьян уже не слушал.
Каменная дверь распахнулась, пропуская медведя.
Оставалось лишь столкнуть в колодец остатки чудовищного тела. И едва оно рухнуло в пылающее пламя, лежавшая на полу книга Желанная вдруг тоже заполыхала. Марьян и ее столкнул в колодец серебряным мечом. И лишь когда пламя угасло, а в зале наступила тишина, двинулся к выходу.
Каменная дверь пропустила и его, а потом захлопнулась за спиной. Путь по подземелью был долгим и темным. И нигде не было Чугайстера, зверюга куда-то подевался. Впрочем, Марьян скоро понял куда. Все двери были выломаны, замки сорваны, и не пришлось вставлять ключ, чтобы пройти дальше.
Силы покидали Марьяна вместе с кровью, текущей по плечу и капающей на пол. Он брел, стараясь не свалиться в темноте, потому что тогда никто не придет на помощь. Кто сумеет отыскать его в глубинах старого подземелья? И кто найдет Матвея, бегающего в обличье медведя?
Иногда он прислонялся к кирпичной стене, ощущая ее прохладную шершавость, иногда опускал серебряный клинок на пол, чтобы отдохнуть. Когда же оружие снова превратилось в маленькие серебряные крестики с цепочками, надел оба на шею, чувствуя невероятное облегчение.
