беспощадные создания стали обрушиваться на нас, будто пытаясь пробить собой металл. И у них могло бы это получиться, если бы сам панцирь оказался недостаточно прочным и тяжелым. Конструкция, которую мы создали, фактически не сдвигалась. И под ее прочной защитой даже град из насекомых звучал не страшнее, чем весенний дождь, барабанящий по кровле.
В какой-то момент этот звук даже начал казаться мне приятным. Все-таки насекомые, которые ударялись о панцирь с такой силой, непременно должны были умирать. Чем больше их умирало, тем больше шансов на выживание было у нас.
* * *
Когда мое сознание начало пробуждаться, тело почувствовало себя странно. Ноющая боль в спине, руках и ногах говорила о том, что под панцирем я лежал уже довольно долго. Но при всем этом мягкая поверхность подо мной явно подсказывала, что я находился уже в другом месте.
Вместе с этими чувствами постепенно начала пробуждаться и боль в плече. Ощущая ее, я приподнял руку и приложил ее к раненному месту. Не раскрывая глаз, я осторожно ощупывал больную плоть, пока не понял, что почти все мое туловище было перебинтовано. С чего бы это?
Внезапно в другой части комнаты прозвучал тяжелый мужской голос:
— Ты потерял сознание от полученных травм во время боя с монстрами. Неужели сам не заметил, что тебя ранили?
Все же открыв глаза, я начал осматриваться, но ослепительно яркий солнечный свет вынудил прикрыть лицо рукой. Все еще ничего не видя, я ответил:
— Как будто это как-то изменило бы ситуацию.
— По-твоему, было лучше лежать и истекать кровью на холодной каменной земле?
Эта недоверчивая интонация все же подсказала кто именно находился со мной в одной комнате. Привыкнув к свету, я устало повернул голову вправо и увидел стоявшего рядом с моей кроватью Алгара. Скрещенные на груди руки, нахмуренное лицо — лорд явно был мной недоволен.
— Я не знал, что был ранен. — Рукой оперевшись о кровать, я попытался встать, но сильная боль в плече сразу уложила меня обратно. — Просто не заметил…
Алгар все также недоверчиво смотрел на меня, будто подвергая сомнению каждое сказанное мной слово. Обычно я ненавидел, когда он поглядывал на меня так, но сейчас был даже рад этому. Все-таки то, что мы находились в стенах крепости, успокаивало.
— Как все прошло? — с улыбкой спросил я.
Алгар выдохнул. Будто больше не собираясь обсуждать со мной предыдущую тему, он отступил к окну и устало присел на подоконник.
— Лучше некуда. Насекомые пролетели мимо города, и уже через несколько часов стало безопасно.
— Они могут вернуться, поэтому…
— Да, я понимаю. Но теперь у нас есть хотя бы проверенный способ защиты от них, верно?
Я хмыкнул. Конечно, Алгар был прав в том, что теперь мы знали, как нужно было действовать в случае появления насекомых. Но все же продолжать в том же духе вечно мы не могли.
— Все равно надо как-то уничтожать их, — серьезно ответил я.
— Мы покроем стены крепости, землю и крыши домов Манегрией, а как только наступит весна начнем высаживать этот сорняк вокруг городских стен, чтобы насекомые заведомо огибали город.
Этот ответ слегка удивил и сразу натолкнул на новую мысль:
— Так, вы все же смогли проверить, влияет ли Манегрия на насекомых?
Алгар одобрительно кивнул, и сразу же улыбнулся.
— В тех местах, где была Манегрия, лежат останки этих тварей, поэтому теперь мы уверены, что они не переносят это растение.
Я был готов рассмеяться от радости. Все-таки для всех нас подобные новости значили появление какой-никакой надежды.
— Да здравствует сорняк. Весна уже скоро, так что жду не дождусь наступления этого времени. Может быть, тогда и монстры не станут приближаться к городским стенам?
— Если мы будем постепенно высаживать везде Манегрию, — гордо отвечал Алгар, — тогда вскоре сможем отвоевать часть своих территорий. А чуть позже, когда монстры начнут вымирать по естественным причинам, мы добьем всех их окончательно.
Я кивнул. У нас было средство для уничтожения монстров, было средство для уничтожения насекомых. Оставалось только пережить еще одну зиму, начать высаживать везде Манегрию и подготовить народ к скорому выходу за стены.
А выход был неизбежен. Нам не хватало запасов внутри города, и дело касалось теперь не только еды. Древесина, металлы — все это мы доставали из собственных хранилищ, а когда те опустели, стали разбирать даже дома жителей — сначала только погибших, но потом уже и всех тех, кто соглашался отдать свое имущество на благо Варнона.
Алгар, будто размышлявший со мной в одном направлении, отвечал:
— Только ждать этого момента все труднее. Запасов мало, а того, что мы сами способны вырастить, недостаточно. Благодаря твоей идее с перестройкой города мы смогли получить чуть больше древесины для обогрева и площадей для взращивания, но все равно люди уже почти потеряли все силы. Много наших погибло.
— Если вы расскажете им о наших победах и открытиях, тогда у них хотя бы появится надежда. — Повернув голову к Алгару, я натянуто улыбнулся. — А с надеждой люди всегда становятся в десять раз сильнее.
— Даже сейчас пытаешься дать мне какой-то совет?
— Не зря же я ваш советник?
Мы оба усмехнулись. Чувства, которые я сейчас испытывал, было трудно описать словами. Казалось, что все последние дни я жил в беспросветной мгле, без надежды на будущее этого мира. Но теперь все было иначе. Пусть мы еще и не были победителями, я чувствовал себя так, будто тяжелый груз рухнул с моих плеч. И, подумав о том, что теперь у нас был шанс на спасение всего мира, я вспомнил о еще одном недалёком герое-самоубийце.
— На самом деле, я бы хотел попросить об одном одолжении.
Стоило мне сказать это, как Алгар, сразу выпрямившись, недоверчиво покосился на меня.
— Ты просишь меня о чем-то? — Его глаза сузились, будто я пытался его обмануть. — Что
