Я накрою стол, устроим большое чаепитие…
«Чтобы опоить разом всю деревню и стереть память», — мысленно докончил Йован.
Запах трав стал просто невыносимым. Казалось, что даже гнилые мертвецы источали аромат поприятнее.
— Знаете, — сказал Йован, выходя из-за стола, — я хочу кое-что сделать. Насчёт Тука. Он был хорошим человеком, но мы его даже не похоронили. Нужно хотя бы выбить его имя на траурной плите.
Гай тоже отодвинул от себя тарелку и встал.
— Ты прав. Пойдём.
— Мы с вами! — заявил Оуэн.
— Ма-а-а-у, — печально пробасил мистер Пушистая Попка, будто тоже проникся трагедией несчастного монаха.
Вдова всплеснула руками и заохала, что её собираются оставить одну в скуке и тоске с недоеденным печеньем. Оуэн тотчас ухватил с блюда, сколько мог, и широко ей улыбнулся. Это было явно не то, чего добивалась старушка, но она не стала слишком рьяно возражать и с ворчанием отошла вытирать невидимую пыль с кухонного шкафчика.
Йован поспешил поскорее выйти на улицу, подальше от мерзкого запаха травяного чая, а Гай некоторое время возился, по обыкновению, решив прихватить с собой что-то огнестрельное.
Вокруг все так же не было ни единого человека, только мычал и визжал некормленный скот и гавкали скучающие собаки. Откуда-то примчался Ганнибал, приведя с собой подружку — тощую белую псину с грязными боками и впалым животом. Оуэн бросил ей печенье, и она с жадностью схрумкала подачку.
— Им нельзя сладкое, — одёрнула его Энни, но он успел скормить собаке ещё две штуки. Та проглотила их, не жуя, и умоляюще уставилась на мальчика в ожидании нового угощения. Ганнибал ревниво оттеснил подружку от детей и энергично замахал хвостом, будто пытался сказать, что любит их сильнее, причём безо всяких печений.
Йован вздохнул, думая, что ему будет не хватать этих ребят, пса, даже мистера Пушистой Попки с миссис Мышью. Пусть проклятие и пало, он не мог взять с собой всю компанию, да и что бы он стал делать с детьми? Заставил бы маму усыновить двух не пойми откуда взявшихся сирот?
«Нет уж, симпатия симпатией, а большая дружная семья мне нафиг не сдалась, благодарю покорно», — хмыкнул он про себя.
Энни и Оуэн убежали вперёд, играя с Ганнибалом. Из-за встречных заборов выглядывали другие собаки. Некоторые из тех, кто не был привязан, выскочили на улицу и весело залаяли, выражая желание тоже поперетягивать палку.
Из косого и грязного, выглядящего заброшенным сарайчика, выбежал здоровенный бульдог. На его выдающихся вперёд клыках висела окровавленная прядь волос.
— Гай, ты так и оставил голову Робину валяться, и её утащили собаки?!
— А на что она ещё годится? — пожал плечами Гисборн.
— Действительно… Кстати, важный вопрос. Если бессмертного разрезать пополам, то какая часть восстановится?
— Полагаю, та, где сердце.
— А когда оно в другом месте? Восстановятся обе? Или вокруг сердца сформируется новое тело, разорвав при этом хранителя?
Гай только поднял бровь, не считая нужным отвечать.
— Ну ладно, а если бессмертному пришить третью руку, она приживётся или нет? — не отставал Йован.
— Зачем кому-то третья рука?
— Ну а что, удобно же… Представь, дерёшься с каким-нибудь Джоном, обе руки заняты сдерживанием его кулаков. Вот тут-то и пригодится третья, чтобы врезать ему прямо в глаз. А ещё такой вариант: если бессмертный захочет изменить внешность и сделает пластическую операцию, то потом всё равно вернётся к изначальному облику или супер-регенерация на это не распространяется?
— Откуда мне знать? — буркнул Гай. — Я тебе не колдун.
Они вышли на окраину деревни, где возвышалась траурная плита. Похоже, раньше за ней ухаживали чуть ли не ежедневно, потому что за эти дни, пока всех занимали совсем другие вещи, она успела покрыться заметным слоем пыли и птичьим помётом. Одна из собак проворно подбежала и пометила мемориал, прежде чем её успели отогнать.
— Красота, блин, — вздохнул Йован, выбирая место почище.
С трудом выцарапывая надпись, он думал вовсе не о ней, а о более насущном вопросе — как заставить Гая уехать?
Он уже понял, что без более-менее конкретного плана Гисборн ни за что не согласится, хотя, по идее, такое упрямство и нежелание рисковать должны были напрочь исчезнуть у человека, которому слегка за семь сотен.
«Соврать, что знаю, где найти сильного волшебника? Нет, вряд ли прокатит…»
— Йован, у тебя настолько плохо с письмом? «Тук», а не «Так», — одёрнул его Гай, прежде чем имя монаха приобрело непоправимо ошибочный вид.
— Да я просто задумался. Долгая монотонная работа, знаешь ли, утомляет.
— Это вторая буква, и ты потратил всего три минуты.
— Сломать бы тебе нос, облить волосы маслом — и получится самый настоящий Северус Снейп, редкостный зануда, ворчун и просто мерзкий тип, — пробормотал Йован, кое-как завершая очередную линию. Надпись получалась более похожей на древние иероглифы, чем на что-то читаемое. Ему стало стыдно перед Туком. Можно было сделать больше, хотя бы похоронить тело, не бросив на съедение местным падальщикам.
Перед глазами непроизвольно встало воспоминание: Тук что-то шепчет и падает в ручей, неподалёку ничком лежит Джон, тянущий окровавленную руку к телу Робина…
Отбросив долото и молоток, Йован вскочил на ноги.
— Чувак, кажется, у меня идея!
Гисборн вопросительно посмотрел на него.
— Големы, Гай! Ты что-то слышал о них?
— Какие ещё големы?
Йован огляделся вокруг и, убедившись, что дети играют с собаками достаточно далеко, принялся рассказывать про записи Гуда, которые ему удалось рассмотреть.
— В общем, это человекоподобные существа из глины, которые очень интересовали Робина… Но главное, он явно узнал о них не так давно, максимум лет семьдесят назад! Понимаешь, что это значит?
— Он имел связи с какими-то колдунами во внешнем мире, — нахмурился Гай. — Это нехорошо.
— Нет, это очень хорошо! Теперь мы точно знаем, что ещё есть люди, занимающиеся магией.
«Вот только, — тут же возразил себе Йован, — если бы Гуд общался с кем-то себе подобным, то наверняка имел бы расшифрованное заклинание, а не мучился с переводом. Может, какой-то обычный человек просто выписал это из книги… Но Гаю, пожалуй, не стоит говорить».
Решив умолчать о том, что Робин долгое время безуспешно бился над переводом, он продолжил:
— В общем, у меня родился план. Я найду колдуна-каббалиста, и мы создадим голема — твоего двойника!
— Та-ак, — протянул Гисборн, хотя по его лицу читалось, что он настроен скорее скептически.
«Получится голем — отлично. Нет — придумаю какую-нибудь хрень, которая убедит его, что получился», — подумал Йован.
— В общем, оставим тут голема, который будет вместо тебя целыми днями валяться по кустам, и вдова ничего не заподозрит.
Гай молчал, задумчиво глядя под ноги. То, что он
