создается все разнообразие видимого мира. При этом получается не механическое соединение, а возникают новые качества. И здесь Эпикур на тысячелетия опередил свое время. Эпикур различает постоянные к ач е с тв а и случайные с о с т оя н ия . Один и тот же признак предмета может быть с одной точки зрения качеством, а с другой – случайным состоянием. Рабское состояние – случайный признак человека, но постоянное качество раба. «Очертание, цвет, величина, тяжесть и вообще все, что утверждается как качества тела, присущие всем или только видимым и познаваемым при помощи чувственного восприятия их, не следует считать самостоятельными сущностями (этого нельзя ведь и помыслить). Нельзя также думать, что они вовсе не существуют, ни что они представляют нечто другое, бестелесное, привходящее в тело, ни что они – части тела; напротив, в целом все тело получает свою постоянную природу от всех качеств вместе взятых, и не от простого соединения их… Повторяю, от их совокупности тело получает свою постоянную природу. Качества могут восприниматься и различаться по-своему, но покуда вместе с ними продолжает существовать и не оторвалось от них само тело, получившее предикат тела как совокупность качеств»[213]. (ер. ad Herod. 68–69).
Эпикур утверждает единство и бесконечность материального мира. А поскольку вселенная бесконечна, нет оснований предполагать, что наш земной мир – единственный; существует бесконечное множество миров. Тем самым устраняется телеология – вера в божественный промысел, в разумную целесообразность, установленную богами для блага человека.
Эпикура упрекали в том, что его конкретные физические воззрения (о форме и размерах земли и планет, о метеорологических явлениях и т. п.) не стояли на уровне науки того времени. Но Эпикур не ставил себе задачи исследовать природу. Ему важно установить факт естественной закономерности процессов, протекающих в природе. «И если даже мы обнаружим несколько причин обращений, восходов, заходов, затмений и т. п., как это оказалось при наших исследованиях подробностей, то не следует на этом основании думать, что исследование их не достигло точности, необходимой для спокойствия духа и счастья» (ep. ad Her. 79–80).
Наивно, но материалистически Эпикур определяет душу: душа материальна, она – «тело из тонких частиц, распределенное по всему организму, очень близкое к дуновению, содержащему некоторую примесь тепла… есть еще часть гораздо более тонкая, чем дуновение и тепло, и благодаря этому душа более способна чувствовать в согласии с остальным организмом». Состоя из наиболее тонких и быстрых атомов, душа быстро реагирует на внешние воздействия и на состояние тела, с которым она слитна. С распадом организма «душа рассеивается, не обладает уже той же силой и не движется, так что она не обладает и чувствительностью» (Herod. I, 63 сл.). Учение Эпикура о душе Ленин характеризует, как «гениальные догадки и у к а з а н и я пути н а у к е , а не поповщине»[214].
Процесс познавания рисуется у Эпикура следующим образом. От предметов отделяются тончайшие образы их («идолы»); с быстротой мысли они проникают в органы чувств и производят таким образом чувственное восприятие, обладающее непосредственной очевидностью (ἐνάργεια). Чувственное восприятие – основной источник познания. На их основе возникает общее представление – πρόληψις. Пролепсис – это «воспоминание о том, что часто являлось извне, например: «это – человек»; как только произносится слово «человек», одновременно благодаря пролепсису на основании ранее полученных восприятий мыслится его образ. Мы бы не могли искать предмет нашего исследования, если бы мы раньше его не знали. Например: «стоящее вдали – лошадь или бык»? (чтобы ответить), надо благодаря пролепсису знать внешность лошади и быка». Общее представление и понятие необходимы для познавания действительности, но они не «врожденные идеи», как нелепо трактует Эпикура Цицерон; напротив, «все мысли произошли из ощущений путем совпадения, аналогии, подобия и сопоставления; кое-что прибавляет от себя и рассуждение». «Мы все должны сообразовать с ощущениями и, в частности, с непосредственным восприятием разумом или другим критерием, а также с действующими внутри нас страстями, чтобы иметь чем руководствоваться при суждении как о наличном, так и о недоступном непосредственному восприятию». Показания органов чувств не могут быть ложны; ошибки проистекают от неправильного суждения, неправильных ассоциаций. «Ошибка не возникла бы, если бы в нас не происходило еще некоторого рода движения, соприкасающегося хотя с воспринятыми образами, но отличного от них; из-за него, если оно не получает подтверждения или опровергается, возникает ошибка; но если оно подтверждается и не встречает противоречия, оно истинно». Таким образом, общие понятия происходят в конечном счете из чувственного восприятия и являются более или менее правильными отражениями объективной действительности; они могут явиться источником ошибки, но без них мышление, если бы оно было возможно, было бы неадекватно действительности.
Большое место в философии Эпикура занимает этика; ведь цель философии – достигнуть счастливой жизни. Идеал, к которому должен стремиться философ, – атараксия, безмятежность, особенно свобода от страхов перед грозными стихиями и смертью. Но атараксия отнюдь не означает чувственных наслаждений, как утверждают злобствующие враги материализма от времен Эпикура до наших дней. «Нельзя жить приятно, не живя разумно, прекрасно и справедливо, и нельзя жить разумно, прекрасно и справедливо, не живя приятно». Не всякое наслаждение само по себе хорошо. «Ни одно наслаждение само по себе не зло; но средства, при помощи которых достигаются некоторые наслаждения, несут с собой тяготы, превышающие наслаждение». «Справедливый больше всего свободен от тревог, а несправедливый полон всяческой тревоги». Эпикур проповедует умеренность. «Ничто недостаточно для того, кто не довольствуется малым». «Когда мы говорим, что цель – наслаждение, мы имеем в виду не наслаждения распутников, не чувственные наслаждения, как думают некоторые невежды, или противники, или плохо понимающие, а свободу от телесных страданий и душевных тревог. Приятную жизнь создают не пьянство и разгульные пирушки, не семейные радости, не вкушение рыб и других роскошных яств, а трезвый ум, исследующий разумно, что выбирать и чего избегать, отбрасывающий (ложные) мнения, от которых душу охватывает смятение». «Естественное богатство ограничено – вместе с тем легко достижимо; а богатство, созданное пустым воображением, простирается до бесконечности». Особенно ценит Эпикур дружбу. Она – «величайшее приобретение мудрости». «Мы получаем выгоды не столько от пользы, доставляемой друзьями, сколько от уверенности в пользе от них».
Большое значение Эпикур придает свободе от страха смерти. «Смерть никакого отношения к нам не имеет: ведь распавшееся бесчувственно, а бесчувственное уже нас не касается». «В жизни нет ничего страшного для того, кто верно понял, что нет ничего страшного в том, чтобы не жить. Поэтому пустое говорят те,
