Мозга был уже мертв. Хотя пока был жив. Мозга был лишь временно жив. До момента, когда авторитеты узнают о его позоре. И о причиненном им убытке.
Мозга проиграл. Вчистую…
«Груз» завернули в ближайший город. Не самый крупный, но такой, где был военный гарнизон. С солдатами. Офицерами. Штатным вооружением. И телефоном, по которому можно было вызвать подмогу, если бы этих солдат, офицеров и штатного вооружения оказалось бы мало.
«КамАЗы» подогнали к самым воротам КПП. И нажали на клаксоны. Из здания как ошпаренный выскочил дежурный.
— Вы чего гудите?! Мать вашу!..
И осекся. Потому что перед ним стоял незнакомый полковник.
— Здравия желаю, товарищ полковник!
— Фамилия!
— Сержант Грищенко!
Теперь, если полковник был настоящим полковником, а не липовым, он должен был прикопаться к внешнему виду личного состава. А если не прикопаться, то вызвать подозрение.
— Воротник застегните, сержант Грищенко. И физиономию протрите! Она у вас в клеточку! От полотенца, на котором вы спали!
— Виноват, товарищ полковник.
— Кто есть из офицеров?
— Капитан Филимонов. То есть я хотел сказать, дежурный по части капитан Филимонов.
— Где он?
— В штабе. Спит.
— Разбудите! Впрочем, нет. Вначале откройте ворота.
Ворота открыли и запустили «КамАЗы» внутрь.
В кабинах «КамАЗов» сидели, а на подножках стояли сумрачные гражданские.
— А эти?.. — нерешительно показал сержант.
— Эти со мной.
«КамАЗы» поставили возле гаражей. Охрана разбрелась по окрестностям. Кто по нужде, кто покурить. Но так по нужде и так покурить, что заняли все ближние «высотки» и перекрыли все возможные подходы.
Из штаба вылез заспанный капитан.
— Ваши документы! — жестко потребовал полковник.
Капитан полез во внутренний карман кителя.
— Почему здесь размазано? А здесь подтёрто?
— Где? Где подтёрто?
— Ладно, не важно. Другое важно. В общем, так, капитан. Я вынужден посвятить вас в дело особой важности. И особой конфиденциальности. В этих машинах находится ценный военный груз, который не должна ни одна живая душа… Сдаю его под вашу персональную ответственность. Вместе с машинами.
— Но я…
— Вопросы после. Пока обеспечьте надлежащую охрану. Грузу. И вот этим вот, — показал полковник на братву.
— А вы?..
— Мы не можем задерживаться здесь дольше чем на полчаса. Так что поторопитесь. Где у вас телефон?
— В штабе.
— Проводите. И распорядитесь об охране.
— Грищенко!
— Я, товарищ капитан.
— Тащи сюда караул…
— Усиленный.
— Усиленный караул.
— Желательно с пулеметом.
— И пулемет пусть прихватят.
— Есть!
В штабе полковник набрал междугородный номер. Домашний номер заместителя министра обороны.
— Кто это? — заорал в трубку не вовремя разбуженный замминистра.
— Полковник Кравцов.
— Какой, на хрен, полковник! Какой, на хрен, Кравцов! В полпятого утра! — совершенно рассвирепел замминистра.
— У меня дело первостепенной важности.
— В полпятого утра даже война дело второстепенной важности…
— Слушай, ты, замминистра долбаный, — перешел на более понятный в армейской среде тон полковник. — Оторви свою задницу от дивана и постарайся понять, что я тебе тут сейчас скажу.
Так с замминистра мог позволить себе говорить только министр. Или его жена. Или кто-то, кто был равен по положению министру. Или его жене.
Поэтому замминистра на всякий случай притих. Высшие армейские чины всегда стушевываются, когда сталкиваются с большим напором, чем способны продемонстрировать сами. Когда слышат крик громче своего крика.
— Вы меня слышите?
— Говорите.
— В войсковой части 21173 находятся боеприпасы, похищенные из складов Министерства обороны. Похищенные из войсковой части…
Когда замминистра услышал номер войсковой части, он проснулся. Сразу проснулся. Окончательно проснулся. Номер этой части знали лишь несколько сотен человек в стране. И несколько десятков знали о том, что там хранится. И если он говорит о боеприпасах, то он говорит… Потому что ничего другого там нет. И, значит, звонивший… Кто он, этот звонивший?.. Откуда он знает?.. Ни черта не понятно!
— Боеприпасы сданы на ответственное хранение капитану Филимонову.
— Кому?!
Час от часу не легче! Боеприпасы из в/ч… Из… У какого-то капитана!
— Кто вы?!
— Я тот, кто вернул потерянное военное имущество. До свидания.
Гудки.
Гудки.
Гудки…
Замминистра даже не догадался положить трубку.
Если это розыгрыш, то это очень тупой розыгрыш. подсудный розыгрыш. Подходящий под статью за разглашение военной тайны. Потому что номер той части — военная тайна.
Если он знает номер части, значит, он не шутит. Значит, вполне может быть, что под охраной какого-то там капитана Филимонова находится…
Мать моя!
Который вполне может быть разгильдяй, пьяница и безответственный раздолбай. И может полезть смотреть, что ему оставили на ответственное хранение…
Ёлки-моталки!
Но если поверить в эту сказанную по телефону чушь и прореагировать на нее, значит, придется расписаться в собственной недееспособности. И нарваться на скандал. После которого…
Но он назвал номер части! Значит, это не чушь. И значит…
Ё-моё!
Нет, тут лучше перевести стрелки. Куда повыше. Туда, где отвечают за все.
Замминистра, срываясь пальцем с диска, набрал номер. Несмотря даже на то, что в полпятого утра вышестоящее начальство тревожат только по поводу войны…
Глава 68
Первым в войсковую часть 21173 из областного центра прибыл отряд ОМОН. В полном составе. И взял машины и окружавших его солдат-срочников в плотное, ощетинившееся короткоствольными автоматами кольцо.
Вторыми в войсковую часть 21173 прибыли неизвестные люди в штатском. И с пристрастием допросили капитана Филимонова.
— Как он выглядел?
— Кто?
— Тот полковник.
— Обыкновенно выглядел. С тремя звездами на погонах.
