в угол. Сперва была надежда, что твари сюда не заберутся, что у них достаточно дел там, внизу. Дел, при мысли о которых сразу же начинало выворачивать внутренности наружу. Но твари нашли лестницу, твари умели подниматься прямо по стенам, и самое главное – твари отлично умели чувствовать людей.
Твари… Другого слова для них не нашлось, и когда первая тварь выскочила на посадочную площадку, огороженную перилами безопасности с ярко-желтыми знаками и черными надписями «Не подходить! Опасно!», он почувствовал облегчение. Вдруг все стало ясно и понятно. Конечно, он не знал, кто, или что это за твари, откуда они взялись, что, черт возьми происходит, как не знал ответов на тысячи и тысячи вопросов, возникающих в голове. Но прямо здесь и сейчас он вдруг понял, что вот эта конкретная тварь здесь и сейчас означает смерть. Смерть для него, для Надин и для всех вообще. И еще – что у него в руках надежная и крепкая, прямая как слово Императора винтовка. И он поднял винтовку к плечу, как делал это тысячу и тысячу раз на полигонах. И голова твари втиснулась в коллиматорный прицел и красная точка легла между ее отвратительных глаз. Всего на мгновенье. Достаточное для того, чтобы палец выбрал слабину на спусковом крючке, и адская сила электромагнитов разогнала иридиевый шарик калибром одиннадцать и шесть до субсветовой скорости. Между головой твари и стволом винтовки на тысячные доли секунды протянулась плазменная нить перегретого воздуха, по которому и пронеслась пуля гаусс-винтовки. А Перси уже переводил прицел на другую тварь, не замечая, как взметнулись в воздух кроваво-сизые ошметки и какие-то бурые лоскуты, он уже навел прицел на новую цель и уже нажал на курок. Винтовка привычно ткнулась в плечо, снова раздался этот инфазвуковой рев, возникающий от превращения воздуха в плазму, когда пуля гаусс-винтовки на невероятной скорости прокладывает себе путь через атмосферу, снова взлетели в воздух ошметки от вдруг лопнувшей головы твари. Что-то кричала Надин, хрипели и выли твари, уши закладывало от рева и грохота винтовок, кричал и он сам, срывая горло и надсаживая связки. Твари казались все ближе и ближе, вот уже можно было протянуть руку и дотронуться до них, разглядеть их во всей невероятной кошмарности, отвратительной сущности.
Вдруг он понял, что тварей уже нет, а есть только перегретый ствол гаусс-винтовки и вал из тел тварей, окружающий посадочную площадку. Он опустил винтовку, с удивлением отметив как у него трясутся руки. Горло саднило, голова кружилась, и он опустился на колени, выронив оружие и схватившись за голову. Что-то схватило его за плечо и он, подняв голову, увидел Надин. Ее лицо было перепачкано чем-то черным, глаза были красными, бровь рассечена и по щеке вниз бежала запёкшаяся струйка крови.
- Что? – не понял Перси.
- … с тобой? – спросила она и Перси вдруг понял.
- Все хорошо. – сказал он: - все хорошо. Ты как? – он хотел сказать больше. Хотел сказать, что тварей больше нет, но это может быть временно. Нет, он, черт возьми знает, что это временно. И что они могут снова появиться в любую минуту. Что им нужны патроны. Много патронов, а еще лучше – убраться отсюда к такой-то матери. Как можно дальше. Но он не мог сказать такое длинное предложение. Не хватило бы сил. Поэтому он просто кивнул и Надин кивнула ему в ответ. Потом Перси обернулся, чтобы кивнуть коменданту и этому пареньку, который прибился к ним, сержанту военной полиции. Но он увидел только паренька. Паренек был у самого края площадки, возле перил безопасности. Почти весь. По крайней мере здесь была его голова, рука, сжимавшая винтовку, половина туловища и нога до колена. Все остальное отсутствовало. Глаза сержанта глядели в небо, лицо было удивительно безмятежно. Коменданта же нигде не было. Перси перевел взгляд на Надин. Та пожала плечами на его вопросительный взгляд. И правда, подумал Перси, какая разница. Коменданта нет. Может быть он погиб и был сожран тварями, может быть он выпрыгнул с края площадки, а может быть просто ушел. По воздуху. Какая разница. Они то тут.
- Перси. – сказала Надин и он ее понял. Да, не время сейчас. Надо вставать и идти дальше.
Джун и Шойджи столкнулись с тварями в подземке. На том, чтобы идти по подземке настоял Билл Стокман, остальные его поддержали, убедив Джун, что так они будут в отеле намного быстрей и безопасней. Дескать карантин, комендантский час, запрет на полеты, наземный транспорт наверняка блокирован сотнями тысяч зомби, по улицами носятся тираннозавры, Жнецы Смерти и прочие вымышленные персонажи. Джун плюнула и решила последовать за чокнутыми, хотя бы потому, что без них она бы попросту заблудилась, а спутниковую навигацию Орден отключил в первые минуты карантина. Поэтому первую тварь они встретили в подземке. Она выскочила на них откуда-то сбоку, из темноты и почти успела достать идущего первым Билла. Почти. Шойджи появился рядом с ней и снес ей голову своим скупым движением сонбу – снизу, вверх. Стокман не успел ничего сделать, он даже не увидел тварь, до того, как кровь забрызгала его с ног до головы, и обезглавленная туша упала у самых ног. Его пробила крупная дрожь при мысли что было бы, если бы Шойджи не успел. Или промахнулся. Или споткнулся.
- Что это такое? – раздался спокойный голос Джун, и Билл понял, что он все еще стоит над телом твари.
- Пустите меня. – вперед протолкнулся Ламберт и осветил тело твари своим фонарем: - пустите, я посмотрю…
- В рекламных проспектах ни слова про это. – сказала Джун: - это у вас крысы так отъелись?
Все посмотрели на лежащую тварь. Голова твари лежала отдельно, в нескольких метрах. Возле головы стоял задумчивый Шойджи.
- Никогда такое не видел. – сказал Ламберт: - на Яблоке таких тварей нет. Может быть единичная мутация?
- Не думаю. – покачала головой Джун: - надо нам убираться из подземки.
- Согласен. – кивнул Билл Стокман: - эта тварь довольно крупная и быстрая. И если тут есть другие,
