Его партнершей в первом танце оказалась миловидная дама лет двадцати с настолько напудренным лицом, что она была похожа на труп при погребении. Вильгельм старался не обращать внимания на то, как трескалась ее кожа, когда она улыбалась.
Несмотря на то, что на балу Почитатель бывал в последний раз так давно, что и год не мог вспомнить, танцевал он сносно, даже неплохо, хотя и не мог сравниться с людьми, которых танцевать учили с пяти-шести лет.
– Позвольте представиться, я Вильгельм, – сказал он, а девушка сразу же покраснела и засмущалась. Почитатель решил воспользоваться моментом и спас себя от смущения. – Мой русский может быть немного… неправильным. Прошу меня простить.
Позабыв все правила этикета, сказала девушка, глупо улыбнулась.
– Что вы. Vous parlez très bien en russe17.... Правда, что вы знакомы с самими императором?
Вильгельм чуть было не споткнулся.
– С императором? – Он постарался улыбнуться и последовал за другими парами. Полонез требовал следовать правилам. – Сложная история. Знаком, бывал у него как-то раз, но не скажу, что по своей воле. Я в Петербурге я бываю не часто, поэтому и дипломатов редко вижу.
– Вы не любите этот город? – спросила девушка. Голос у нее был старческий.
– Люблю, но город тяжел для меня. Я люблю Москву, в ней спокойнее, – врал Вильгельм, пока музыка еще играла. – Признаться честно, я очень тоскую по Праге. Прекрасный город. Лондон тоже недурен.
– Вы бывали в Лондоне? – удивилась она.
– Я много где бывал.
Девушка, которая так и не представилась, а Вильгельм не мог вспомнить, что должен был делать по правилам бального этикета, и решил не спрашивать ее имени. Он помнил, как танцевать полонез, но веселее от этого танец не стал. Когда музыка стихла, Вильгельм поблагодарил партнершу за танец и отошел, оставив ее в смятении. Сердце стучало, словно он пробежал сотни миль.
Затем были еще танцы, но ни разу Вильгельм не сумел заполучить Екатерину в партнерши. Видел ее в компании мужчин, с которыми она танцевала. К нему же партнерши липли, как мухи на клейкую ленту. Знали, что он не женат, а все-таки достаточно обеспечен.
Бал был невыносим, а таблетка перестала работать. Вильгельм ощущал, как снова билось его сердце, как дрожали пальцы и звуки музыки становились все громче и громче. Яркие платья дам, мундиры военных и черные костюмы мужчин смешивались перед глазами в назойливое скачущее туда-сюда пятно, от которого не спрятаться, куда бы ни ушел. Пропадать с бала считалось дурным тоном, как и отказываться танцевать, но Вильгельм ощущал, что если подойдет к даме и утянет в танец, скоро свалится и утянет только на паркет.
– И где этот Ванрав? – под нос прошипел Вильгельм, оглядываясь, но даже когда увидел Ванрава, не ощутил облегчения. Коллега танцевал и подойти к нему, чтобы попросить таблетку, невозможно. Эльгендорф снова почувствовал, как перед глазами закружился зал, и решил опробовать способ, которым часто успокаивался Норрис. К счастью, закуски не убирали даже во время бала.
Долго Вильгельм простоял у стола со сладостями. Он ел конфету за конфетой – Норрис часто спасался так, когда съедал много таблеток за раз. В Едином Космическом Государстве не было конфет, но были выдержки сладких сиропов и порошков, которые можно смешивать и скатывать в шарики, а потом охлаждать. Когда противоядия кончались, Норрис проводил часы за поеданием и приготовлением сладостей. Вильгельм почувствовал, как головокружение и тошнота ослабли. Яркие пятна танцующих обрели формы людей, а музыка стала чуть тише.
Вильгельм огляделся и заметил Екатерину. Он пропустил часть танца, но не весь бал. Как только от нее отошел очередной офицер, с которым она танцевала вальс, он подлетел к девушке опередив кого-то, и выдохнул: «Екатерина Алексеевна, разрешите пригласить вас на танец».
Он не поднимал головы, но знал, что она заалела. Но руку подала.
Танцевали мазурку – последний танец перед ужином. Пар было настолько много, что настоящее мастерство требовалось для того, чтобы не наступить на подол платья или не отдавить ногу соседу слева. С этим пара прекрасно справлялась. Но стоило Вильгельму попытаться начать разговор, его ждало разочарование.
– Вы изменились, – начала девушка и улыбнулась ему так, словно стеснения и не было.
– О чем вы? – спросил Вильгельм, рассматривая ее лицо. Прекрасное, юное, каким его и описывал Ванрав.
– Я так давно вас не видела. Papa18 говорил, что вас звали обязанности заграницей. Вы, должно быть, уезжали в другие страны?
– Да, Екатерина Алексеевна. Был в Италии, Франции… – сначала уверенно начал он, а потом словно шарф натянули ему на шею и резко затянули.
– И как сейчас живут в Италии? Знакомый papa говорил, что там хорошо, – сказала Екатерина и отвернулась. Казалось, ее общество Вильгельма вовсе не смущает.
– В Италии? О, да, там хорошо, – тихо ответил Вильгельм и, набравши воздуха, спросил. – А вы хотели бы там побывать?
– Вы еще спрашиваете! – Улыбнулась Екатерина. – Я всю жизнь мечтаю выехать заграницу, но путешествовать одна я не могу.
– Почему же? – поинтересовался было Вильгельм, а потом вспомнил порядки прошлого и от стыда вспыхнул. – Точно. Я совсем забылся.
– Не забывайте, как красив Рим. Надеюсь, вы мне расскажете? – спросила она.
Вильгельм чувствовал ее запах. Он не мог понять, почему именно ее запах – в зале было полно людей и каждый, даже прислуга, чем-то пах. Но Вильгельму казалось, что кроме них никого в зале не было.
– Я бы мог вам показать Рим, – сказал Вильгельм прежде, чем успел подумать.
Екатерина зарумянилась. На мгновение Почитателю показалось, что он наконец-то нашел путь к ее забалтыванию.
– Боюсь, это не так-то просто, – сказала Екатерина и улыбнулась весело, совсем по-ребячески.
– Почему же?
– Тогда вам пришлось бы жениться на мне.
Вильгельм замер бы, если бы девушка не повела его в танце дальше. Останавливаться нельзя – смотрит не только Ванрав. Вся история Планеты следит за ним.
Оставшееся время они танцевали в тишине. Ни один не мог начать разговор, хотя по правилам бала нужно было продолжать хотя бы ненавязчивую светскую беседу. Вильгельм смотрел на Екатерину и думал, занесет ли она его имя в свою карне19, вспомнит ли о том, как пошутила первой, как решилась заговорить. Почитатель понимал, что это не совсем по правилам бала – кавалер должен развлекать свою даму. Но Екатерина, казалось, не против нарушить некоторые правила, если этого бы никто не заметил.
Блеск свечей и золота, пафос и мишура не шли ни в какое сравнение с красотой Екатерины. Казалось, она выглядела так, как и должен выглядеть
