– Я возьму оружие. Ты можешь дать мне достаточно денег, чтобы заплатить за новую лошадь, когда она мне понадобится. И когда придет время, я знаю, что ты приедешь за мной.
Мне нравилось, что он хотел защитить меня и что он не спорил, когда я сказала ему нет. Он наклонил свое лицо к моему и поцеловал меня долго и без спешки, пообещав, что приедет за мной, как только сможет, и что мы снова будем вместе.
– Ты уверена, что тебе нужно срочно уезжать? – спросил он, когда мы наконец оторвались друг от друга. – Мои стражники не тронут тебя. Я позабочусь о том, чтобы тебя простили за смерть Сирена. Ты могла бы подождать до рассвета и все равно успеть на рынок. Тебе нужно время, чтобы отдохнуть и восстановиться.
– Я уже исцелилась, – мягко сказала я. – И я не могу передать тебе, как заманчиво остаться здесь, в твоих объятиях. Но я как будто слышу, как моя сестра зовет меня. Талин, она где-то там, очень вероятно, страдает, и каждый день, когда мы в разлуке, она считает еще одним днем вечности, в которой нам не суждено встретиться.
Он кивнул и протянул мне маленький кожаный мешочек, полный монет.
– Обещай мне, что будешь осторожна.
– Обещаю. – Я направилась к стойлу кобылы, но он остановил меня рукой.
– Ты никогда не доберешься на этой кобыле, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты взяла Ксандера.
– Талин, я не могу, – запротестовала я. – Он твой любимый конь.
– А еще он мой самый быстрый, самый верный конь. Он позаботится о тебе вместо меня. Мне нужно знать, что ты благополучно вернешься в Варинию. Будут другие лошади, но никогда не будет другой тебя, Нора.
Всю мою жизнь, в каких только ситуациях мне ни говорили, что есть другая я и что она лучше во всех отношениях. Но с того момента как Талин встретил меня в доме губернатора, промокшую насквозь и спорящую с Сэми, он увидел меня настоящую. Не только близнеца Зейди, а меня: импульсивную, упрямую, глупую, с духом состязательности, неидеальную, надежную, волевую и да, красивую.
Я поцеловала его в последний раз, вдыхая его запах, пытаясь запомнить его.
– Спасибо тебе, Талин. За все.
Я оседлала Ксандера, пока Талин ходил в кладовые Старого Замка за провизией. Вернувшись, он нагрузил седельные сумки хлебом, яблоками, твердым сыром и двумя бурдюками с водой.
Наконец он протянул мне свернутый пергаментный свиток.
– Карта, на случай, если ты не помнишь дорогу. Ксандер довезет тебя до второй таверны, в которой мы остановились, если ты проедешь остаток ночи и весь завтрашний день. Ты сможешь провести там ночь – скажи хозяину таверны, что я тебя послал, – и это даст тебе достаточно времени, чтобы добраться до рынка к вечеру пятницы. Я пришлю тебе весточку, как только смогу.
– Спасибо, – сказала я, прижимаясь последним пылким поцелуем к его губам.
Талин еще раз проверил подпругу, прежде чем усадить меня на спину Ксандера. Жеребец казался еще крупнее без Талина, сидящего за моей спиной и обнимавшего меня, и на мгновение я почувствовала, как страх снова подкрадывается ко мне. Я вытолкнула его изо всех сил, которые у меня были. Теперь не было времени на страхи, не было места для сомнений.
Между Старым Замком и Варинией были мили дороги и бесчисленные возможные опасности, но в конце меня будет ждать Зейди. Я бы проехала сквозь огонь, чтобы добраться до нее.
Я помахала рукой на прощание, а затем мы с Ксандером ускакали и мчались галопом от рассвета, который преследовал нас, как золотая волна. Чем дальше я ехала, тем свободнее чувствовала себя, и я знала, что Вариния будет выглядеть еще красивее, чем когда я покидала ее.
У моего народа была поговорка о доме, как и о многих важных вещах в жизни: вариниец никогда не может потеряться в море, потому что он называет весь океан домом. Но теперь я поняла, что они ошибались. Домом не был ни дом, ни деревня, ни море. Это была семья, и любовь, и место, где твоя душа могла устроиться на ночлег, как морская птица, защищенная от шторма.
Я прижала икры к бокам Ксандера, приникла к теплу его мокрой от пота шеи и полетела.
Я добралась до таверны поздно вечером в четверг, измученная так, как никогда раньше. Меня остановили солдаты на границе – слава Талосу, Рива нигде не было видно, – и я заплатила им монетами. Все равно меня никто не узнал; я была немытой и слишком худой. Моя одежда была поношенной и старой, а с волосами, убранными под грубый плащ Сэми, я выглядела как бедный мальчик, а не как некогда будущая королева Иларии.
Как только я пошла в конюшню в пятницу утром, я поняла, что Ксандер не сможет проделать остаток пути. Даже когда вчера он дрожал от изнеможения, он продолжал идти, и я не стала бы подталкивать его дальше. Я заплатила хозяину таверны, чтобы он присматривал за ним, пока Талин не сможет его забрать, и заплатила за использование лохматого коричневого пони, такого ленивого, что он едва бежал рысью.
По мере того как проходили часы, я понимала, что мои шансы попасть на рынок до закрытия ускользают. Если бы я не добралась до Сэми, я бы все равно нашла способ добраться до Варинии, но мысль о том, что я разминусь с ним на какие-то несколько часов, а возможно, минут, приводила меня в бешенство, когда я колотила ногами по бокам пони, умоляя его двигаться быстрее.
Наконец, когда смогла разглядеть впереди палатки рынка, я соскользнула со спины пони и побежала. Мои ноги были стерты из-за того, что я засунула их в мокрые ботинки; я чувствовала, как кожа отслаивается с каждым шагом. Но я бежала, и бежала, и не останавливалась, пока не оказалась в воротах рынка.
– Извини, мальчик, – сказал мужчина, разбирая свою палатку у входа. – Рынок закрывается.
Я покачала головой, слишком запыхавшаяся, чтобы говорить, и пробежала мимо него. Повсюду вокруг меня были разобраны прилавки, торговцы продавали последние товары. В то утро помятые яблоки и пятнистая капуста уходили за десятую часть их цены. Я пронеслась мимо них всех, мой взгляд постоянно скользил к небу, молясь увидеть, как взлетает и опускается воздушный змей над оставшимися навесами. Но там ничего не было.
К тому времени когда я добралась до центра рынка, он был пуст, если не считать нескольких торговцев, обменивающихся друг с другом оставшимися товарами. Продавца воздушных змеев и Сэми нигде не было видно. Я рухнула на груду сломанных ящиков, обхватив голову руками. Я зашла так далеко, и мне нужен был Сэми, и все, чего я хотела, – это чтобы кто-нибудь хоть раз позаботился обо мне, забрал меня домой.
– Нора?
Я узнала бы этот голос где угодно. Это был самый сладкий звук в мире, и теперь у меня от отчаяния были галлюцинации. Я продолжала смотреть вниз, пока маленькая рука нерешительно не опустилась мне на спину.
– Нора, это ты?
Медленно, медленно я подняла глаза. И там, одетая в грубую тунику и брюки, – ее красота от этого не стала менее лучезарной, – стояла моя сестра.
