разводила руками: а что она может сделать? Сказать, что так поступать нехорошо, − но ребята и сами это знают. Тем более, что им известны поступки и похуже. Нет, она никого не имеет в виду, − но факты ведь имели место.
После ухода Гаджиева в классе стало как будто светлее. И хотя одноклассники по-прежнему ходили с убитыми лицами, временами их стали озарять робкие улыбки. Они ни разу не собирались с памятного классного часа, когда разговор о религии едва не перешел в кровавую драку. Наконец, лицеисты сами решили поговорить о случившемся.
− Екатерина Андреевна, а у нас еще будет классный час в этом году? − обратилась к классной Танечка Беликова. − Нам так хочется пообщаться, поговорить обо всем.
− Да когда хотите, − охотно отозвалась та, − хоть сегодня. Я тоже соскучилась по нашим задушевным разговорам.
− Высказывайтесь, у кого что на душе, − предложила ребятам Екатерина Андреевна, когда все собрались в классе после физкультуры, − только, чур, никого не обижать и выбирать выражения поделикатнее. И самим на правду не обижаться, а принимать к сведению и делать выводы.
− Ужасно Наташу жалко, − вздохнула Танечка. − Давайте придумаем, чем бы ее порадовать. Может, Настя знает, чего ей хочется?
− Ей хочется, чтоб ее оставили в покое, − сухо отозвалась Настя. − Представь себя на ее месте.
− Почему ты так уверена? − зашумели остальные. − А может, ей нужна поддержка?
− Потому что со мной подобное случилось год назад. Только я тогда сумела за себя постоять. Но все равно, меня ножом пырнули. Я после этого долго никого не хотела видеть − кроме родителей, конечно. Поэтому я очень хорошо ее понимаю.
− Тебя? Ножом? − Потрясенный Денис даже вскочил. − Кто?
− Расскажи, расскажи! − хором закричали одноклассники.
− Как-нибудь в другой раз. − У Насти не было ни малейшего желания делиться страшными воспоминаниями. − Но я тогда в школу не вернулась, доучивалась дома. Думаю, и Наташа поступит так же. Поэтому давайте не будем ей докучать.
Ребята притихли и задумались. Наконец Екатерина Андреевна прервала молчание:
− Как вы считаете, кто виноват в несчастье с Наташей? И можно ли было его избежать?
− Конечно, Гаджиев, кто же еще. Это он все подстроил, мы уверены.
− Я тоже так думаю, − согласилась классная. − Но только ли он?
− Виноваты мы с Наташей, − потупив глаза, признала Настя. − Она не должна была гулять с ним. А я мало ее отговаривала. Хотя меня одна студентка предупреждала, что все это может плохо кончиться. Так и вышло.
− Да, Настя, ты виновата, − согласилась Екатерина Андреевна. − Надо было все рассказать мне. Я же просила. Почему ты мне не открылась?
− Думала, обойдется. И Наташа просила никому не рассказывать. Честно, Екатерина Андреевна, я хотела с вами поделиться, а потом передумала. Какая же я дура!
И положив голову на руки, она горько заплакала.
− Чего ж теперь плакать, − слезами горю не поможешь. Давайте договоримся: если вас что-то беспокоит, если есть предчувствие беды, − не молчите. Знаю, вы не любите обращаться за помощью к взрослым, − но это неправильно. Поймите, у нас больше возможностей предотвратить несчастье.
− Надо Гаджиева отловить и отлупить, − мрачно предложил Денис. − Накрыть куртками и отдубасить, − мы в лагере так темную делали всяким гадам. Потому что ему ничего не будет: дядя отмажет. Хотя все понимают: это он подстроил. Чужими руками, конечно.
− Денис, нет! − Учительница умоляюще приложила руки к груди. − Никаких драк, хватит! Директора предупредили, если его хоть пальцем тронут, лицей закроют. В этого хотите?
− Так что − пусть ему это сойдет с рук?
− Нет, конечно. Но вы не вмешивайтесь, прошу вас! Это дело взрослых.
− А я не согласна, что Наташа виновата, − тихо сказала Танечка. − Она же не знала, что с Гаджиевым нельзя дружить. Думала, он такой, как все. А он − не такой.
− Вот и нечего со всякими нацменами якшаться! − мрачно вставил Витя Самойленко. − Мало вам русских?
− При чем здесь нацмены? − У Насти от возмущения сразу высохли слезы. − Вот я, например, армянка. Так что − со мной тоже нельзя дружить?
− Ты армянка? − Витя изумленно уставился на нее. − Да ладно тебе! Если ты армянка, то я китаец!
− Потому что у меня папа русский − вот я и не похожа на армянку. Зато моя мама очень похожа. Ну, так и что? С ней тоже нельзя дружить? Да она замечательная, ее все студенты обожают! Национальность здесь ни при чем! Можно подумать, среди русских мало всяких подонков.
− Нет, все-таки у них есть свои особенности − у этих азербайджанцев и всяких грузин, − продолжал настаивать Витя. − Они нетерпимые и вспыльчивые: как чуть что, сразу начинают орать и за ножи хвататься. И мстительные. Не зря же у них есть кровная месть.
− Там же до сих пор средневековье, − поддержал его Денис. − Я читал: у них ты или хозяин, или раб, − никакого равноправия между людьми. А женщины − вообще существа второго сорта. Помните, что Гаджиев прошлый раз говорил?
− И, тем не менее, Настя права. − Екатерина Андреевна даже встала для убедительности. − Конечно, у каждого народа есть свои обычаи, не всегда приемлемые для других. Надо понимать: то, что хорошо для одних, для других плохо или непонятно, − так бывает, потому что все разные. Следует принимать хорошее у каждого народа и уважать его обычаи. А для этого надо их знать. Да, Гаджиев не такой, как вы, − и Наташина беда, что она этого не знала. Но это не означает, что все азербайджанские юноши способны на подлость, я уверена, среди них есть множество благородных людей. Что же касается Наташи, я думаю, мы послушаем Настю и не будем тревожить девочку. Если она сама, конечно, не захочет встретиться. А свое внимание и сочувствие можно выразить другим способом: передать ей цветы или что-нибудь вкусное. Или написать хорошие слова. А ты, Таня, могла бы записать для нее свои стихи − они ей так нравились, помнишь?
− Тань, ты напиши, а я на принтере напечатаю, мне папа недавно купил. Напиши побольше. − Денис даже раскраснелся от волнения. − А потом передадим через Настю, − пусть читает.
− Вот и ладно! − Классная посмотрела на часы. − Давайте прощаться. И больше доверяйте друг другу, в том числе и мне. И тогда все у нас будет
