всю рубку, уселась к нему на плечо и обмотала длинной шеей его шею, а крыльями накрыла плечи, словно диковинной пелериной. И довольно замерла, положив голову ему на макушку.
— Чернушка, — ласково погладил её Одиссей. — Ты меня узнала. Значит, всё будет хорошо.
Он взял новые брюки в руки.
— Сколько раз ты перерождался?
Парень вздрогнул, потом замер и вздохнул. «Попался!» было написано на его лице, ведь он узнал голос.
— Не так уж и много, — дипломатично ответил он, сняв Чернушку и отложив её в сторону, а затем повернулся.
Афина возвышалась в тёмном углу рубки, высокая и величественная, два с половиной метра ростом. Её тело сгустилось до материального, никакого свечения, полностью непрозрачное и почти как живое. Одеяние олимпиаров, серебряный венец наследной принцессы, красота. Кажется, её отец оказался не разочарован.
— Когда ты родился? — спросила богиня.
— Давай вопрос на вопрос, а то возникает интеллектуальное неравенство, — Фокс поднял бровь. — Как ты нашла это место?
— Что значит «нашла», я только недавно была здесь через Ану. Естественно, это первое место, которое я проверила после твоей смерти. Для столь выдающегося человека ты совершенно не заморочился с конспирацией.
— Потому что я не жду подставы от тебя, — сказал Одиссей. — А кроме тебя никто из ваших не знает про Одиссея Фокса и про «Мусорог», и никогда не подумает искать в эту сторону. Да и зачем искать? Ведь выскочка-смертный развеян в космосе. Собственно, как ты вообще подумала искать, после того как меня вместе с планетой разнесло в клочья?
— Вопрос на вопрос, — улыбнулась Афина. — Ты родился на планете Грязь и там стал теллари?
— Хитришь, два вопроса. Ну ладно. Нет: Я попал туда в семь лет, и улетел в одиннадцать. Да: я заразился теллагерсой и стал теллари там. Как ты догадалась, что я умер не окончательно?
— С самой первой встречи я видела через Ану все твои реакции. Ты же понимаешь, что наблюдательность и способности к анализу олимпиаров значительно выше, чем у смертных существ? Хотя и ниже, чем у одного необычного сыщика. Я заметила, как ты был поражён, узнав о теллари. Это явно напомнило что-то из твоего прошлого. Потом ты помог Стивену, опытному целителю, выйти из кризисный ситуации. Откуда у тебя могли быть эти познания? Теллари в галактике экстремально редки. Я проследила всю твою известную биографию и просчитала часть неизвестной — грязи там нет. Затем ты рассказал историю, и по тому, как ты её рассказывал… это было последней каплей. Ведь это твоя история, Одиссей Фокс. Это ты пытался исцелить жену, убил её, и не смог вернуть к жизни. Явно не в этой жизни. Я отследила исторические данные и нашла тебя.
Парень опустил голову и мял рукой непослушные волосы.
— Вот только переродился, — буркнул он, — и сразу такие воспоминания, весь праздник насмарку. Да, подловила, я живу не в первый раз. Грязь воскрешает меня после смерти, заново. В моём старом, ну, то есть, молодом теле.
— Ты бессмертен?
— Да откуда мне знать?! Думаешь, хоть кто-то в галактике смог разобраться в теллагерсе? Это всё тёмные материи. Она ведёт себя как хочет. С ней тебя окружают постоянные опасности и невозможно просто жить! Поэтому я давным-давно загнал её в самую глубину и не вытаскивал столько лет! А когда судьба решает, что мне пора умирать, я каждый раз не знаю, будет ли следующий. Однажды я был уверен, что всё, не вернусь, потому что раздал всю грязь и выпустил в галактику три десятка теллари. Я думал, во мне не осталось ни капли… Но та жизнь была слишком счастливой, — парень глубоко и судорожно вздохнул. — Грязь постепенно накопилась внутри и вернула меня. Вот только в следующих жизнях всё сложилось очень плохо.
Он перевёл дух.
— В начале этой жизни, ну, предыдущей, я изо всех сил старался окончательно убить себя. Меня спасла одна женщина, Фанни Шанс. Она убедила… открыла глаза. Дала мне шанс начать всё заново. В общем… — он махнул рукой.
— Твоя очередь спрашивать, — медленно кивнула Афина.
— Что с Аной? Ты могла бы и не ждать этого вопроса! — разозлился парень. — Ты же прекрасно знаешь, как я… как… к ней…
— Ана низложена, — сказала богиня спокойно и светло. — Она отлучена от семьи и не является больше наследной принцессой олимпиаров.
Одиссей Фокс закрыл лицо ладонью и расхохотался.
— Экзодиус Рексат, детка, — промычал он сквозь пальцы. — Экзодиус Рексат.
— Когда ты родился, Одиссей?
Он поднял взгляд и уставился Афине в лицо. Неужели он наконец-то может хоть кому-то ответить на этот вопрос?
— В первый день лета четыре тысячи второго цикла по единой системе летоисчисления Великой Сети.
Богиня ахнула. Она могла контролировать своё лицо, но не стала этого делать. Изумление, понимание, тревога и радость, такая красочная смесь отразились в горделивых чертах Афины, дочери Зевса, внучки Кроноса, правнучки Урана.
— Пятьсот десять лет назад, — сказала она, — тебе пятьсот десять лет!
Одиссей кивнул.
— Это многое объясняет. Твоя сверхразвитая интуиция идёт от невозможно огромного жизненного опыта. Ты настолько изучил жизнь, что…
— Что будет с Аной? — как ни в чём не бывало спросил Фокс. — Кто-нибудь ещё собирается её убить?
— Воля отца о несвершении над ней мести остановит любого подданного нашей империи. Мои дорогие брат и сестра принесли клятву, что отступятся от Аны и дадут ей жить.
Фокс просиял.
— Но и я не смогу помогать ей, — сказал богиня. — Мне запрещено вмешиваться в любые её дела, даже если ей грозит опасность. Отныне её жизнь — не моя жизнь…
— Но вы всё равно связаны? Ты всё равно будешь видеть и слышать, чувствовать всё, что чувствует она? Она по-прежнему будет биться внутри тебя вторым сердцем?
Афина кивнула.
— И как же ты не сойдёшь от этого с ума?
— Как не сошёл с ума отец.
— Вау! — воскликнул Одиссей.
— Да, вау, — согласилась Афина. — Оказывается, он тоже не уничтожил свой исток. Тот умер от старости. Но отец верит, что именно из-за тех лет, когда их было двое, когда Зевсу приходилось осознавать две жизни вместо одной, его разум и воля окрепли.
Фокс был поражён, но в самом хорошем смысле этого слова.
— Но почему же он не сказал об этом остальным детям? Не помог им зависнуть между собой и отражением себя, и раздвоиться?
— Мой отец приверженец Хаоса. Он не считает, что в мире всё должно быть правильно и под копирку, — ответила Афина, и кажется, в её словах была толика преклонения. — Превыше всего он ценит силу и личную ответственность, и верит, что каждый должен выбрать
