эту фразу мне в голову.
— Понимаешь… — Я поднялась, чтобы сходить на кухню и попить воды, но, не сделав даже шага, замерла.
В дверях стоял Мейсон и смотрел на меня. Не так, как обычно. Его брови были подняты, а глаза не просто наполнены эмоциями. Скорее, переполнены ими. Правда, я пока не могла понять, какими именно.
— Рите, я позже перезвоню, — сказала онемевшими губами. Несмотря на то, что сестра еще что-то говорила, я нажала на красный значок и стиснула в ладони телефон. После чего сказала Мейсону: — Я не слышала, как ты зашел. Ты ведь говорил, что вернешься к семи.
— Ты беременна?
По телу пробежала дрожь, и я невольно сделала шаг назад. Почему-то нервничала настолько сильно, что даже тело показалось каменным. Оно практически перестало меня слушаться.
— Ты услышал наш разговор? — спросила я и опустила взгляд. — Я только что узнала про беременность и…
Я не договорила, потому что уже в следующий момент Мейсон подхватил меня на руки. Так быстро, что я не сразу поняла, что произошло. Но в то же время очень бережно. Целуя меня в губы, щеки, нос и скулы.
— Как ты могла подумать, что я не буду рад? — спросил он, вновь целуя.
Придя в себя, я обняла Мейсона и прижалась к нему.
— Прости, я просто растерялась, — прошептала, ловя его поцелуй, который коснулся моих губ. Сердце билось быстро-быстро. Буквально исходя трепетом и счастьем.
— Я люблю тебя, Лив, — произнес он, смотря мне в глаза.
Сколько же всего было в его взгляде! Того, от чего я могла растаять. Почувствовать себя по-настоящему желанной и действительно любимой.
— И я тебя, — сказала, уткнувшись лицом в его шею.
Год спустя
— Ты приедешь на следующей неделе? — Я прижала телефон к уху и ткнула в несколько кнопок на духовке, намереваясь поставить выпекаться лазанью.
У нас были повара, но время от времени я предпочитала готовить самостоятельно. Это приносило мне удовольствие.
— Да, — ответила Рите. — Уже жуть как хочу увидеть вас с Мейсоном. Но главное, мою обожаемую племянницу.
— Мы тоже с нетерпением тебя ждем. Уже несколько месяцев не виделись. — Я не смогла сдержать улыбку.
— Да, последний раз я приезжала, когда Гвен только родилась.
Беря противень, я вспомнила о том, как проходила моя беременность. Она не была легкой. Я постоянно ощущала усталость и сонливость. На более поздних сроках и вовсе еле ходила. Но насколько же бережен и нежен был Мейсон! Буквально на руках носил. Прислушивался к любым моим просьбам.
У меня постоянно менялось настроение. Иногда — каждые пять минут. Иногда я ревела без причины. Временами неистово злилась, и все это всегда вымещала на Мейсоне. Порой — с особым усердием. А он во время моей злости успокаивал меня. Часто именно поцелуями, ведь на них я реагировала особенно сильно. Если я плакала, он делал так, что я начинала улыбаться.
Мне постоянно чего-то хотелось. Необычной еды, цветов, вещей… И я тут же все это получала. Так быстро, что казалось, подобное просто невозможно.
Поставив противень в духовку, я закрыла ее. Собралась убрать на столе, но услышала, что заплакала Гвен.
— Рите, я позже тебе перезвоню. Гвен проснулась.
— Конечно, беги к малышке.
Положив телефон на стол, я побежала в детскую, но остановилась в коридоре. Через приоткрытую дверь я увидела, что Мейсон подошел к кроватке и взял дочь на руки. Она тут же перестала плакать и заулыбалась.
Мейсон обожал дочь. Насколько же бережно он держал ее на руках! Как на нее смотрел! Она была еще совсем крохой, а он уже сейчас ее вовсю баловал.
Гвен тоже постоянно тянулась к отцу. Даже у меня на руках она иногда могла заплакать. А у Рида — никогда. Только улыбалась. А еще она любила дергать его галстук, чем сейчас и принялась заниматься.
Оставшись в коридоре, я неотрывно смотрела на них. И тоже улыбалась, чувствуя, как в груди трепещет от счастья.
