польский инженер Самет, работавший на секретном объекте и вынашивавший план побега за границу. Шеф «лаборатории ядов», медицинское светило Майроновский, просто вколол ему дозу во время медицинского обследования в Ульяновске. Четвертой, и последней, жертвой произвола (Судоплатов постоянно отмечает, что он лишь выполнял указания Сталина и других членов политбюро) был американец Исаак Оггинс, работавший как агент НКВД в Китае и на Дальнем Востоке.
Жена Оггинса, тоже закордонный агент НКВД, после того как мужа посадили в тюрьму в СССР, уехала в США, стала сотрудничать с ФБР и начала кампанию за вызволение мужа. Опасаясь скандала, решили и это дело по-келейиому: сделали Оггинсу укольчик по примеру других. Вряд ли Судоплатов раскрывает всю картину послевоенного террора и внутри страны, и за границей.
Он чувствовал себя на вершине славы — один из мощных мужей тайной полиции.
Однако рано или поздно за все приходится платить: уже в 1951 году с началом «дела врачей» были арестованы многие руководители органов (в том числе и евреи по национальности), обвиненные в «сионизме», смерть Сталина повлекла новую вспышку борьбы за власть, затем — расстрел Берия и аресты его приближенных, включая Судоплатова.
Произошло это 21 августа 1953 года (ему было 46 лет) — дальше начинается черная, а возможно, и самая светлая, искупительная часть жизни Павла Анатольевича, его хождение по мукам. Допросы на всех уровнях, следователи и прокуроры, чутким носом улавливавшие политическую конъюнктуру, обвинения в попытках вместе с Берия заключить сепаратный мир с Гитлером и участии в «заговоре Берия» против партии и так далее и тому подобное.
Бутырка, Лефортово, Владимирская тюрьма.
По иронии судьбы в последней подобралась приятная компания: бывший минитр иностранных дел Латвии Мунтерс, вывезенный оттуда в 1940 году (вначале Судоплатов устроил его преподавателем в Воронежский университет, но недолго ему пришлось здравствовать на ниве просвещения), бывший заместитель председателя Думы В. Шульгин, захваченный в 1945 году в Белграде, сын Сталина Василий, устраивавший скандалы и требовавший его выпустить, а также шеф «лаборатории по ядам» Майроновский, милый человек.
Вскоре круг пополнился старым другом и соратником Эйтингоном, многими другими чекистами. Так прошли в тюрьме 15 лет — «расплата за ошибки, она ведь тоже труд».
21 августа 1968 года (роковая дата) Судоплатов обрел свободу и занялся литературной деятельностью под псевдонимом Андреев. Опубликовав три книги, получил право на пенсию как литератор (130 рублей в месяц) и был доволен гонорарами, более того, все больше увлекался писательством, пытаясь утвердить себя. Сначала по совету друзей и не требовал реабилитации, однако к концу 70-х уже начал обращаться во все инстанции. Но колеса нашей бюрократической телеги всегда двигались еле-еле, а мысли чиновников не поспевали за свежими поветриями, отнюдь не случайно, что реабилитация прошла лишь в 1992 году.
К чекистам и вообще к тайной полиции в любом обществе особое отношение: их не любят и обычно судят по гамбургскому счету. Политикам удобно отыгрываться на тайной полиции, замазав грехи собственные. Так и после Сталина спокойно жили не тужили партийцы-сталинисты из его антуража вроде Суслова, да и члены хрущевского, а потом брежневского политбюро, определявшие и санкционировавшие все репрессии органов никогда плохо себя не чувствовали и не чувствуют. Писателям и журналистам (не будем зря трепать их имена, глупо требовать героизма в условиях рабства) прощают участие в политическом оглуплении страны, хотя слово может принести не меньше зла, чем репрессии.
Наверное, хорошо, что возмездие не настигает всех.
Что же, Судоплатов, наверное, искупил вину в тюрьме, подвел итоги своей жизни в мемуарах. Жаль, что в них не видно его души. Она так и осталась тайной, заслоненная пестрым и зачастую неточным хаосом событий.
Необычное это было поколение: они легко шли на смерть, но боялись сказать лишнее слово, они умели неукоснительно подчиняться и выполнять приказы, но страх, взлелеянный в период сталинщины, совершенно лишил большинство их способности мыслить свободно (впрочем, не только их беда), они отталкивали своим фанатизмом или догматизмом, но подкупали бескорыстием — большинство жили скудно, тех, кто стремился к комфорту, зачастую карали как «морально разложившихся», помнится, все ахали от ужаса, когда прошел слух, что у Абакумова после ареста нашли целых шесть костюмов.
У Гудзенко есть строчки: «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели».
Не жалели ни врагов, ни друзей.
Судоплатов и его соратники — это строители великой державы, воздвигавшие крепость на костях, они — охранители ее мощи, палачи и мученики в одном лице…
Мы все еще по инерции размахиваем руками по поводу ужасного сталинского прошлого, а уже давно в России льется и льется кровь, и гуляет террор по стране, и терзают сердце выстрелы из октября 1993 года, и десятки безгласных трупов, и вдруг кажется, что ни мир, ни страна, ни человек совершенно не изменились, что история фатально и жутко повторяет себя, и кровь вокруг, кровь и порох, и нет этому ни конца ни края.
Уроки прошлого?
Смешно.
Дело семьи шифровальщика Уокера
— Черт побери, каждый раз, когда наш флот проводит маневры, советские корабли маячат рядом и наблюдают! — жаловался американский адмирал своему коллеге.
— Может, это просто совпадение? — не верил коллега. — Какое там, к черту, совпадение! Такое впечатление, что им известны все наши оперативные планы…
Фиксировались и другие неприятные проколы.
Резидент ЦРУ в Сайгоне Теодор Шэкли, подвизавшийся там в бурные 1968–1973 годы, удивлялся, что северные вьетнамцы заранее знали об объектах, намеченных для уничтожения бомбардировщиками В-52, что резко снижало эффективность налетов.
В конце 70-х — начале 80-х наш подводный флот резко активизировался и курсировал около американских баз в Гуаме, Холи Лох, Рота и на тихоокеанском побережье.
В 1968 году американцы специально разработали провокационную операцию: проверить реакцию советских военно-морских сил на маневры американских кораблей, включавших три авианосца, в районе Камчатки.
Никакой реакции не последовало, как будто Советы спали крепким сном и не заботились о своей безопасности.
Если бы утечки касались только флота!
В 1979 году премьер-министр Гренады Морис Бишоп вдруг заявил о заговоре американцев против его правительства и их намерении осуществить переворот. Как об этом стало ему известно, если в планы интервенции был посвящен лишь узкий круг лиц?
Осенью 1980 года после неудачных попыток силой освободить 52 американских заложника, захваченных иранцами в посольстве США в Тегеране, президент Картер вынашивал идею высадки в Иране 5000 хорошо подготовленных «зеленых беретов» и 10 000 резервистов.
Совершенно неожиданно СССР придвинул к иранской границе 22 дивизии, включая две десантные, одновременно усилив космическую разведку в этом регионе.
